Где-то на земле есть рай

Глава 7

Воскресенье, 14 апреля. Час истины

– Значит, Екатерина Дашкевич, – сказал Ласточкин, когда мы вернулись в отделение. – Это уже кое-что. Заметь, Лариса Парамонова даже не упоминала о ее существовании, а между тем…

– Между тем все складывается достаточно просто, – сказала я. – Екатерина когда-то работала у Кирилла Васильевича, именно он и познакомил ее с братом жены. Сама Екатерина – неплохой хирург, но меньше года тому назад забросила практику. Уехала за границу, в Швейцарию, где она будто бы получила наследство от родственников, и с тех пор никто не получал от нее никаких вестей.

– Она сделала Парамонову пластическую операцию и скрылась вместе с ним, – подытожил Ласточкин. – Кирилл уверяет, она была серьезно влюблена в этого проходимца… Звони Арбатову.

– Павел!

– Я сказал, звони. Нет у нас с тобой времени раскатывать по Швейцариям. Вот пусть теперь он сам их и ищет. К тому же они почти наверняка сменили имена.

– Но, Павел, – попыталась я воззвать к совести моего напарника, – Арбатов же убьет их!

– А ты ему напомни о его обещании не трогать их. Он же сам тебе это предложил.

Похоже, совесть капитана сегодня спала беспробудным сном. Клокоча от раздражения, я набрала номер нашего сообщника и отчиталась о результатах нашего расследования.

– Это все, что нам пока удалось разузнать, – сказала я под конец. – Только вот что. Вы обещали…

– Никаких проблем, я помню свои обещания, – отозвался мой собеседник и отключился.

Все еще досадуя, я спрятала сотовый и села за свой стол.

– Он их убьет, – пожаловалась я в пространство. – И я никогда не смогу написать об этом в романе. У меня совести не хватит.

– Довольно! – оборвал меня Ласточкин. – Дело еще не закрыто. Надо еще обработать данные о без вести пропавших.

– Какие еще данные? – промямлила я, мучительно соображая, куда он клонит.

Ласточкин хмуро глянул на меня:

– Нам нужен мужчина, который исчез около девяти месяцев тому назад. Возраст приблизительно тридцать пять лет, в детстве, когда ему было примерно лет пятнадцать, перенес двойной перелом левой руки. Нет, ну ты что, совсем забыла, что ли? Тот, кого похоронили вместо Парамонова, он же не мог с неба свалиться, в конце концов!

– Ты прав, – вздохнула я. – Значит, придется перерывать всю картотеку.

– Вот ты этим и займешься, а я пока поищу концы по делу Лазаревых. Сдается мне, мы с тобой что-то там упустили. Только вот что?

Я включила компьютер и залезла в базу данных. Искать сведения о без вести пропавших – не самое, доложу вам, легкое занятие. Приходится просмотреть кучу файлов и узнать массу подробностей, не имеющих никакого отношения к делу. Как правило, заявители указывают одежду, в которой в последний раз видели исчезнувшего, цвет волос и, с грехом пополам, рост и цвет глаз. Однако, когда в вашем распоряжении находится только комплект плохо сохранившихся костей, все эти данные оказываются совершенно ни к чему, и поневоле я пришла к выводу, что Паша Ласточкин в простоте душевной свалил на меня всю самую тяжелую часть работы, а сам тем временем, вперив взор в пространство, машинально рисовал на каком-то клочке бумаги лохматые закорючки, каждая из которых чем-то походила на него самого.

– Паша! – сердито воззвала я к моему напарнику. – Тут полно работы, я даже за неделю не управлюсь!

Павел оторвался от рисования зигзагов и равнодушно покосился на меня.

– Звони Косте, – коротко ответил он.

– Зачем? – изумилась я. – Ведь заключение у нас на руках!

Ласточкин вздохнул и потер подбородок.

– Спроси у него, чем труп занимался при жизни.

Тут, признаться, даже видавшая виды Лиза Синеокова разинула рот.

– Паша, ты что, спятил? Там же одни осколки! Костя был просто в ярости, когда ему их доставили на экспертизу! Что по ним можно сказать, в самом деле?

– Понятия не имею, – отозвался Ласточкин. – Но я доверяю Косте, потому что он настоящий специалист. Так что позвони ему и спроси.

Скрепя сердце я набрала номер Костиного мобильного.

– Алло! – прозвенел в трубке голос эксперта.

– Алло, это Лиза беспокоит. – Я замялась, потому что то, что я должна была сказать, выглядело с моей точки зрения диковато, но отступать было некуда. – Понимаешь, нам нужна твоя помощь. Этот покойник, которым подменили Парамонова… Мы пытаемся понять, кем он мог быть, и Ласточкин велел мне первым делом обратиться к тебе.

– И правильно сделал, – милостиво согласился Костя, – потому что без меня вы как без рук. Что конкретно тебя интересует?

– Ну, кем был покойник при жизни, чем занимался и так далее. Что вообще ты можешь о нем сказать?

– Сейчас… Значит, тяжести он не таскал. И вообще, по-моему, он не пролетарий.

– Откуда ты знаешь?

– Что он не грузчик, ясно по состоянию его позвоночника.

– А что не пролетарий, следует из отсутствия запаха спиртного при вскрытии? – не удержалась я.

– Между прочим, ты зря смеешься, – сухо ответил Костя.

– Хорошо, не буду, извини, – быстро поправилась я.

Костя шмыгнул носом.

– Пальцы, – сказал он.

– Что?

– У него были длинные тонкие пальцы. Такие, знаешь ли, характерные для хороших артистических рук.

Я насторожилась: