Где-то там гиппопотам

– Зачем люди собирают коллекции? Чем больше собрали, тем больше хотят еще. Неужто, демонстрируя свою собственность, они надеются замедлить течение времени? Неужто они так глупы? Ведь все со временем погибает и превращается в пыль. Мы, пчелы, не нуждаемся в коллекциях. Пока мы не постарели и крылышки нас еще держат, мы должны вносить свой вклад – и тогда улей не умрет даже после нашей смерти.

Капитан Гарнер-Ги постарел, но не поумнел, не то что пчелы. Он не думал о детях, о внуках и правнуках. Только о единственной неудаче в своей жизни, снова и снова. Он опять заговорил о Речной лошади. Убедил себя: музею необходима Речная лошадь. Пока она не будет стоять в центре атриума, у музея нет будущего. Мы опечалились, но не удивились, когда он снова отправился в Африку.

Он отсутствовал три зимы. Не прислал ни одного письма. Семья боялась, что он погиб. Вернулся он совершенно больным. Его укусила муха цеце, и он страдал от сонной болезни. Он прожил достаточно долго, чтобы успеть найти место немногим образцам, привезенным из последней экспедиции. Насколько нам известно, Речной лошади среди них не было.

Тем не менее перед смертью капитан настойчиво утверждал, что он поймал Речную лошадь и добыл для музея тот самый алмаз. Возможно, он бредил. После смерти капитана трое сыновей обыскали музей сверху донизу, но ничего не нашли. Никто больше не верил, что алмаз вообще существует, никто, кроме Пейшенс. Она утверждала, что он просто хорошо спрятан и его сила хранит жизнь и благополучие Музея Гарнер-Ги.

Тут из раструба граммофона раздался глухой тягучий голос, который ехидно осведомился:

– Не хочется говорить банальности, но, если алмаз охраняет музей, почему мы в такой беде?

Глава 11. Хамелеон

– Здравствуй, Леон, – сказал гиппопотам. – То-то я удивляюсь, что ты не показываешься.

Серое существо выползло из раструба, позеленело, вытянулось, и стало ясно: это хамелеон.

Он скользнул на помост и вылупил на Бена один глаз. Другой черный зрачок жил своей жизнью – следил за пчелами.

– Я терпеливо слушал, – презрительно произнес хамелеон. – Мы, по-видимому, нашли подходящего мальчика, он нас достаточно неплохо понимает, зачем же терять время? Ему не нужен урок истории. Скажите ему, что делать, и пусть идет и делает.

– Пчел нельзя торопить, – фыркнул сыч.

– Да неужели?

Язык Леона выстрелил, как ракета, и вернулся с пойманной пчелой. У нее не было шансов спастись, потому что у хамелеона удивительный язык – в два раза длиннее тела, с ловкой присоской на кончике, и движется он со скоростью пули – быстрее, чем реактивный самолет.

Естественно, остальные пчелы яростно запротестовали.

– Ужас! Никакого уважения! – заухал сыч.

Леон отвернулся. Медленно стряхнул бедняжку пчелу с языка и широко раскрыл пасть.

– Что с тобой делать? Проглотить? Перекусить пополам? Попробовать крылышки на вкус? Могу – если твои шумные мохнатые друзья немедленно не прекратят свои дурацкие пляски.

– Отпусти пчелу, – потребовал гиппопотам. – Бен имеет право услышать историю до конца.

– Бен имеет право убраться отсюда, пока эти жуткие люди его не нашли, – возразил Леон. – Мужик – настоящий головорез, что тоже не подарок, но женщина еще хуже, по глазам видать. Боюсь, она просто одержимая.

– Что это значит? – спросил Бен.

Гиппопотам печально вздохнул.