Где-то в районе Сретенки

Через зарешеченное кухонное окно Альберт Везбин увидел во дворе Нину в чёрном платье. Рядом с ней шёл крупный молодой блондин в строгом костюме. Какой-то необъяснимой неприятностью веяло от парочки.

Альберт Везбин быстро прошагал в полутёмную прихожую и застыл в ожидании.

— Савелий, подожди меня здесь. Я возьму чемодан и вернусь, — войдя в подъезд, попросила Нина своего спутника, который возил её на фиолетового лимузине за овощами и фруктами на Центральный рынок.

— Ещё чего?! Отец приказал не сводить с тебя глаз, — грубо отозвался Савелий и хлопнул ладонью Нину ниже спины. — Шевели копытами! Через дня три ты надоешь отцу, и я с друзьями займусь тобой. Тебе с нами будет нескучно!

— Не дождёшься, — с ненавистью во взгляде бросила Нина в самодовольное лицо Савелия. — Я лучше сдохну. Ты мне противен.

— Я тебе припомню эти слова, шалава, — проскрежетал он. — Я с друзьями наиграюсь тобой, а потом отдам тебя Густаву Эрнестовичу. Он из тебя сделает мужика, как в прошлом году из Паши-баскетболистки сделал Пашу-гнома.

Нина потеряла дар речи от новости про сутенёра и от перспективы стать мужчиной — грязным похотливым животным, портящим жизнь женщинам — и медленно достала из-под коврика для вытирания ног крестообразный ключ.

— Стой! — заметив торчащие щепки из дверной коробки, запретил Савелий, резко открыл дверь и шагнул в прихожую.

— Добро пожаловать! — низко поклонившись, приветствовал Альберт. В хлопковом просторном женском платье, в рыжем парике он выглядел клоуном из дешёвого балагана.

— Ты кто?! — поразился Савелий и вопросительно посмотрел на Нину, застывшую на лестничной площадке и прикрывавшую рот ладошкой.

— Это ты кто?! — рявкнул Альберт.

Хотя Глок 27 лежал в потайном кармане пиджака, Савелий выкинул вперёд правую руку с ключом. Альберт Везбин увернулся и стремительным хуком правой руки лишил нападавшего сознания. Затем капроновыми чулками из распахнутого чемодана Нины он шустро связал бесчувственному крупному телу ноги и загнутые за спиной руки.

Савелий застонал и открыл глаза. Альберт Везбин заткнул ему рот ажурными женскими трусиками и предложил Нине:

— Перекуси, на кухне я оставил тебе колбасы и хлеба.

— Я не хочу есть! Я хочу жить спокойно! — решительно объявила Нина. Покупая овощи и фрукты на рынке, она окончательно поняла, что хочет жить в многокомнатной квартире Валентина Валентиновича, заполненной мебелью разных эпох, картинами русских авангардистов и дорогими антикварными вещицами и безделушками.

— А я хочу тебя! — заявил Альберт и поинтересовался: — Где мои евро, милая моя? Почему ты их взяла без спроса?

— У Паши-гнома твои евро! Он забрал их у меня! — выкрикнула Нина и выбежала в переулок. Во время поездки на фиолетовом лимузине за овощами на рынок она запомнила — дом Валентина Валентиновича находится в соседнем переулке от дома с беременными кариатидами на фасаде.

Альберт Везбин последовал за Ниной по переулку, не смущаясь перед прохожими своего нелепого вида в широком женском платье, в рыжем парике. Нина влекла его к себе. Он чувствовал себя сексуально озабоченным подростком, мало понимающим в людских отношениях. Он шёл и ждал появления у себя веских слов для разговора с Ниной о совместном будущем. Он был готов идти за Ниной сколько угодно, лишь бы она существовала на Земле.

Стоявший в переулке фиолетовый лимузин с пакетами овощей и фруктов на заднем сиденье освещался закатным солнцем.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Из ванной комнаты Валентин Валентинович в шёлковом купальном халате вернулся в спальню и прилёг на кровать. После секса с женщиной он привык проверять кровяное давление и работу сердца своего холёного тела с заметным подкожным жирком на животе и на боках. Осознав однажды, что имеет лишний вес из-за стрессов в бизнесе, Валентин Валентинович, не закрыл своё риэлтерское агентство, а обратился за помощью Густаву Эрнестовичу Плошкину — к врачу хирургической клиники, занимавшей соседний трехэтажный дом. Густав Плошкин за неделю ежедневными уколами своей суспензии (без липосакции и без мучительных диет) снизил на треть вес тела Валентина Валентиновича. С тех пор Валентин Валентинович выделял Густаву Плошкину на тайные научные эксперименты часть ежеквартальной прибыли от сделок с недвижимостью в Санкт-Петербурге, в Москве и Московской области.

— Здравствуй, Валентин. Здравствуй, дорогой. Ты мне звонил — я пришёл послушать твоё щедрое доброе сердце, — появившись из коридора в спальне, объявил Густав Эрнестович. Он был в белом халате и держал в руке пухлый саквояж. Седина давно заметила черноту его жидких волос на бугристой голове. Его голубые холодные глаза скрывались за дымчатыми стёклами очков.

— Босс, проститутка вернулась с рынка и подходит к центральному входу. Подходит без Савелия. Подходит с какой-то рыжей бабищей, — раздался из переговорного устройства на антикварном комоде голос охранника.

— Густав, будешь рыжую бабищу? — с шутливой интонацией спросил Валентин Валентинович.