Где-то в районе Сретенки

— Ты — покойник! — проснувшись, пригрозил Савелий, отплевался и громогласно выругался матом.

— Класс! — похвалил Альберт. — Повтори, но медленно. Я запишу.

Савелий выругался дольше и громче прежнего.

— Тихо!.. Тихо! — приоткрыв дверь своей квартиры и оставаясь в прихожей, потребовала Клавдия Назаровна. — Тихо, или я вызову полицию!

— Рот закрой, гад обоссанный. Мне полиция не нужна, — проскрежетал Альберт и врезал ногой Савелию по рёбрам.

Наступила тишина.

— Спасибо, — поблагодарила Клавдия Назаровна, закрыла входную дверь и вернулась в комнату, к своему дневнику на письменном столе.

Альберт Везбин обыскал пленника, забрал из потайного кармана его пиджака Глок 27, а из кармана брюк брелок с ключом зажигания и поинтересовался:

— Мы расстанемся мирно или с переломом твоей спины?

— Мирно, — проворчал Савелий и часто зашмыгал носом.

— Вижу ты на машине. Отвезёшь меня в одно место, и катись на все четыре стороны. Согласен? — спросил Альберт, наслаждаясь тяжестью пистолет в руке.

— Согласен, — представив себя в инвалидной коляске, ответил Савелий.

Альберт Везбин назвал адрес и перочинным ножом из кожаной борсетки, взятой с кухонного стола, разрезал капроновые чулки на запястьях и лодыжках пленника.

— Это бордель Паши-гнома! — вскочив на ноги, воскликнул Савелий, растирая ладонями запястья. — Он поставляет тёлок моему приёмному отцу и другим уважаемым людям.

— Ша! Пошли, отвезёшь меня в бордель, — вручив брелок с ключом зажигания, приказал Альберт и пригрозил словом и пистолетом: — Дёрнешься — колени прострелю. Понял?

Савелий кивнул и вышел впереди Везбина из квартиры в темноту двора, дошёл до фиолетового лимузина в переулке, освещенном фонарями и окнами домов, и занял в лимузине место за рулём. Альберт Везбин уселся на заднее сиденье и наставил ствол пистолета на затылок Савелия. Лимузин скатился на Трубную улицу и по ней выехал на Садовое кольцо.

За поездку ни Альберт, ни Савелий не произнёс ни слова. Они бы сильно удивились, если бы заговорили о службе в армии. Оба отслужили в одном полку, но Везбин остался в разведроте по контракту, а Савелий вернулся домой, в Москву, и устроился в охрану Валентина Валентиновича.

— Вот курятник Паши-гнома, — остановив лимузин перед входом в мини-гостиницу, сказал Савелий.

На другой стороне улицы освещалась изнутри измазанная краской витрина продуктового магазина, давно закрытого на ремонт.

Альберт Везбин вылез из лимузина и пожал плечами, разгоняя застоявшуюся в области лопаток кровь, покрутил и покачал головой, хрустя шейными позвонками.

— Ствол отдай, — опустив стекло на водительской дверце, попросил грубовато Савелий. — Я сдержал слово.

— Катись отсюда и радуйся жизни, — проворчал Альберт и убрал пистолет в боковой карман пиджака.

— Ты ещё у меня ноги целовать будешь! — пригрозил Савелий, матюкнулся, рванул лимузин с места, обогнал такси и скрылся за поворотом.

Только тогда Альберт Везбин вошёл в мини-гостиницу, остановился у стойки администратора и объявил:

— Я к Паше-гному.

— Добрый вечер. Вы по записи или экспромтом? — прервав разговор по мобильному телефону, спросила администратор.

— Где Паша-гном?! Ну! — процедил Альберт, перегнулся через деревянный барьер, схватил администратора за блузку на груди и потряс так, что блузка затрещала.

— На втором этаже. Комната с баскетбольной сеткой на двери, — прохрипела администратор.

Альберт Везбин отпустил блузку и предупредил зловещим тоном:

— Сбрехала — убью. Дёрнешься, вякнешь — убью.

Администратор низко склонила голову и беззвучно заплакала, умоляя своего ангела-хранителя защитить её жизнь.

Альберт Везбин по лестнице поднялся на второй этаж, выбил ногой дверь с услышанной приметой и навёл на Пашу-гнома Глок 27.

Отвернувшись от экрана телевизора, на котором демонстрировалась серия мексиканской мелодрамы, Паша-гном смахнул слезинку из-под нижнего века, узнал своего обидчика на платформе Ярославского вокзала, увидел пистолет и рухнул на колени.

— Не убивай, — прошептали его пересохшие губы. — У меня мама больная, отец хроменький, двое братьев и сестёр ещё в школе учатся. Не убивай.

— Верни евро, что взял у Нины, из-за которой я усадил тебя в урну, — потребовал Альберт и ткнул стволом пистолета в висок сутенёра.

— Не убивай, умоляю не убивай, — Паша-гном на коленях приблизился к напольному сейфу, достал из него пачку евро.

Альберту Везбин положил деньги в борсетку, Нокаутировал сутенёра ударом колена в подбородок и вышел из номера в коридор, в который из других номеров высунулись любопытные мужские и женские лица. Не обращая на зрителей внимания, Альберт Везбин вернул пистолет в боковой карман пиджака, спустился по лестнице в холл и вышел на улицу. В борсетке зазвонил смартфон.

— Слушаю дядя, — соединившись с абонентом, сказал Альберт.

— Клавдия Назаровна пожаловалась мне, ты много и громко шумишь, ты сломал дверь в мою квартиру. Короче, — произнёс сердито Борис Иванович. — Альберт, ты хочешь поссориться со мной?! Так это просто.

— Нет, дядя. Больше никаких жалоб от соседки на меня ты не услышишь. Отдыхай спокойно, — ответил Альберт.