Где-то во времени. Часть первая.

— В смысле?

— Может быть такое, что будем месяц или три тут из дырки в дырку ездить, а там всего пара дней пройдёт?

— Из дырки в дырку, — невольно улыбнулся я. — Звучит как-то не очень.

— Ну ты же понял о чём я.

— Понял конечно. Слушай, если бы я хоть раз в жизни с этим сталкивался, я бы тебе точно сказал. А так — понятия не имею.

— А чисто теоретически? — Вовка стал затягивать зубами узел верёвки вокруг петли из ремня.

— Теоретически, возможно, — кивнул я. — Кто бы знал, как оно всё работает. Но скорее всего ты прав, время может по-разному течь в иных мирах. Потому что, когда за нами гнались, мы выехали из ночи, а въехали в день.

— Не факт, — ответил Вовка с узлом в зубах. — Тот мир вообще дурацкий был. Там всё время снег шёл, и освещение не менялось. Может это ночь и была.

— Тоже верно. Хотя смотри, миры всё равно примерно похожи. Во всяком случае пока. Вот здесь же есть и утро, и день. И ночь наступит. Значит и там тоже так должно быть. Теоретически...

— К слову темнеть начинает, — согласно кивнул Вовка опуская ремень и тыкая пальцем в боковое стекло.

И без того тускловатое свечение осеннего дня действительно стало уменьшаться. Красные фонари барбухая парили над серой лентой побитого асфальта подобно двум гигантским светлячкам. Или глазам демонического создания. Белёсые клубы тумана стелились по обоим сторонам дороги, заполняя собой все естественные углубления. Складывалось такое чувство, словно небесная пелена медленно смыкалась с землёй на линии горизонта, собираясь окутать мир непроглядным одеялом и полностью поглотить его. А может быть это действительно было так.

— Нам бы до ночи успеть всех загрузить и тронуться, — задумчиво протянул я.

— Чем тронуться, Тохан, умом? — хихикнул Вишняков. — Так это мы уже...

— В путь тронуться, — улыбнулся я. — Хотя, наверное, заночевать придётся. Вряд ли до темноты успеем.

— Мне вот это не очень нравится, если честно, — деловито заключил Бабах и, скинув с плеч шинель, пристроил готовую обвязку. — Говорят черти эти в тёмное время суток активность проявляют.

— Бесы, — поправил я.

— Бесы, черти, какая разница?

— Чертями их Фёдор Михалыч называет. Звучит как-то сказочно, как по мне. А бес более реалистично, что ли. Эти же твари, из плоти и крови. На сказочную живность не похожи.

— А как по мне, что бесы, что черти — всё адские порождения.

— Да, тоже верно.

— Как думаешь, откуда они взялись?

— Блин, Бабах, да если бы я знал.

— Я не спрашиваю знаешь или нет. Я спрашиваю, как думаешь.

— Ну, судя по тому, как быстро всё медным тазом накрылось, они точно не из этого мира. Наверно как-то перешли из другого...

— Медным тазом, — хмыкнул Вовка. — Да тут другим местом всё накрылось.

— Согласен.

— Ну вот, — Вишняков радостно продемонстрировал готовую конструкцию с закреплённым обрезом. — Теперь не надо его держать всё время.

— И что, удобно?

— Да. Я длину верёвки так рассчитал, чтобы как раз рукой за курки хвататься и палить сразу же!

— Курки взводят, Володь. Спусковые крючки, ты хотел сказать.

— Зануда, — буркнул Вишняков, возвращая шинель на место.

— А если надо будет извернуться как-нибудь по-хитрому, или обрез передать, что тогда?

— Отвяжу верёвку.

— А если быстро надо будет?

— А кому?

— Ну не знаю. Мне, например.

— Не, тебе не отдам.

— Это почему ещё?

— А ты его тоже подаришь кому-нибудь, — добродушно хихикнул Вишняков.

— Понятно...

Тем временем мы начали забираться на дорожный подъём и из туманной дымки проступили очертания серых плит забора. Я невольно подумал о Людмиле. В голове никак не укладывалось всё то, что сказала Маргарита Павловна. А самое главное, я не понимал зачем? Пусть даже всё в жизни девушки сложилось так, как сложилось, какой ей был смысл с упоением всё это рассказывать? Тем более что девушка была её родной племянницей.

«Может быть, она сестру свою не очень ценит? — подумал я. — Может в детстве родители больше именно её любили, а нашу строгую Маргариту заботой обделяли, вот теперь и мстит сестре и её отпрыску? Но как же глупо это, если подумать. Особенно, когда тут такое происходит и какие-то неведомые твари лезут из всех щелей».

Я задумчиво хмыкнул. Несмотря на то, что настроение после нытья, которое я развёл в душе, стало намного лучше, всё равно противный червячок сомнения поселился где-то в глубине души. И дело было вовсе не в том, что личные тяжёлые мысли взяли верх над сознанием. Скорее я чувствовал какую-то незавершённость того разговора с девушкой. Почему-то мне казалось, что я должен был что-то сделать или сказать как-то по-другому. Может поддержать? Подбодрить? Показать и доказать, что всё не так уж и плохо?

«Ага, — тут же ответил внутренний голос. — И как бы я это сделал? Вернулись в город поискать её маму? Так это до первого беса. К тому же она сама сказала, что не особо то ей и нужна. Или парнем её побыть? Ну тут вообще глупо. Если всё, что сказала Маргарита Павловна правда, то ей, наверное, сейчас вообще не до этого... Вот и выходит, что всё правильно сделал».