Где ты, Маленький 'Птиль'

"... Таким образом, города -- Калихар, Ромбис и Лукус целиком находятся в руках повстанцев. Власти города частично погибли в боях, частично взяты в плен. Войска квистора, пытавшиеся вернуть эти города, разбиты, их немногочисленные остатки отступили глубоко в леса и, допустимо, будут стараться примкнуть к остаткам войск близ Тарнфила. Маленькие города в предгорьях, на границе пустыни и по обоим берегам моря -- свободны от войск и властей квистора. По поступившим сведениям военачальники квистории, ранга взятого в плен Патра, во время боев почти все убиты или взяты в плен. Двое -- еще среди войск Горгонерра, пятеро -- в подземном укрытии квистора. Кроме ранее уничтоженных капитаном Рольтом подлодок, остальные в разное время приняли сторону повстанцев, и из их экипажей созданы два мощных отряда, которые приступают к сухопутным военным действиям".

-- Похоже, сынок, -- папа улыбался, как ясное солнышко, -- один, два, ну, три дня -- и мы маханем на Землю, а?! -- Он хохотнул.

Я закивал, папа запел что-то веселое, и я услышал, как Оли, поджав ноги, сидя на диванчике, прошептала: "Да. Скоро вы улетите"; она это именно прошептала, не очень тихо, но и ни к кому не обращаясь, и, хотя мне вполне передалось и настроение диктора по телеку, и папина веселость, я от слов Оли весь сжался, напрягся, и что-то заныло во мне, острое и тоскливое до слез. Не знаю, но к этому ощущению примешивалось и чувство какой-то вины, ведь улетал-то я, я к этому стремился, каждую минуту, каждую секунду, даже если и не думал об этом буквально. Нельзя сказать, что в этот момент я заметался, нет, наоборот, я как-то скис от необыкновенной мешанины таких разных чувств и тоже уселся в угол дивана, дальний от Оли, и замер, тупо глядя в неработающий телек. Я долго сидел молча, не шевелясь и не реагируя на попытки Сириуса поиграть со мной, тогда он с теми же намерениями переметнулся к Оли, и по тому, как она "отреагировала" на его приставания, я понял, что она-то точно спит, уснула. Неизвестно еще, как она спала в ночь перед вылетом с подлодки.

Как это ни странно -- я тоже уснул. Проснулся я не знаю через сколько: брякала посуда, Оли накрывала на стол. Она улыбнулась мне. Я, сонный еще, встал с дивана, подошел к ней и как-то неуклюже коснулся ладонью ее щеки. Мы скромно пообедали, оказалось, что Оли приготовила относительно большой обед в расчете на Ир-фа, Орика и Пилли, но, когда они явились снова вместе с а,Тулом, а,Шартом, Фи-лолом, Рольтом, Ки-олом и еще каким-то огромным, крупнее Рольта, очень загорелым политором, Оли растерялась.

-- И я так и не понимаю, уль Ир-фа, как это могло произойти?! Это же глупость, близкая к самоубийству. -- Он заговорил почти грубо. Ну, этот огромный незнакомый политор.

Совершенно спокойно, даже несколько тихо Ир-фа сказал:

-- Я бы посоветовал вам, уль Сатиф, познакомиться сначала с нашими гостями с Земли.

Наверное, потому, что этот уль Сатиф ощущался мною важной персоной среди повстанцев и при этом был огромен и грубоват, я увидел вдруг на его лице такое смущение, какого, пожалуй, и в жизни-то не видел. Его загорелое, с краснотой лицо, казалось, стало еще более красным, и тут Оли поддала жару:

-- Такой огромный и такой грубый! -- сказала она. -- И со мной ни слова, будто мы и не знакомы.

Он, этот уль Сатиф, умоляюще сложил ладони, прижал их к груди и смотрел, даже как-то съежившись, на нее так, будто еще секунда, и он уменьшится в размерах вдвое.

Мы с папой встали, и уль Сатиф почти нежным голосом сказал:

-- Я очень-очень-очень прошу меня извинить... уль Владимир и... уль Митя. Меня зовут Сатиф, я, я... видел вас по стереовидению, много слышал о вас, но... когда вы прибыли на нашу несчастную Политорию, я уже был в лесах, готовился к боям.

Он положил нам с папой поочередно на плечи свою огромную лапищу, и мы сделали то же самое, мне, правда, больше, чем папе, пришлось при этом встать на цыпочки.

-- Уль Сатиф, -- сказал Орик, как бы представляя нам нового политора, -- как и я -- член оппозиции, то есть -- член правительства, но куда более энергичный, чем я. Это, так сказать, наш огонь, -- добавил он с оттенком иронии.

Знакомство состоялось, и с той же невероятной скоростью этот застенчивый гигант превратился в прежнего резкого политора.

-- Так в чем же дело, уль Ир-фа?! -- вновь сказал он. -- Мы стараемся изо всех сил, проливаем кровь, вы сами, думая о будущем Политории и боясь бегства этой дряни -- квистора в космос, разработали сложнейшую систему консервации "гнезда", и вы не смогли уследить за идиотской телепередачей, телесообщением, которое, конечно же, слышал и квистор, способный тут же удрать от нас, потому что телесообщение -- это крик радости от почти завоеванной победы. А вашей операции еще не было.

Казалось уль Сатиф, хоть на секунду, но выдохся, и тогда я услышал вновь спокойный и тихий голос Ир-фа: