Где ты, там я. Сборник рассказов

Словно во сне, она достала телефон. Да, три раза звонил упырь. И один раз муж. Она вздохнула. Ноги не несли ее домой. Ей казалось, что там ее ждет нечто худшее, чем смерть. В кармане шуршал листок. Она развернула его и тихо вскрикнула. Руки задрожали и выронили рисунок. Тот мягко спланировал на темный асфальт. Не веря глазам, она наклонилась, чтобы в неясном свете фонаря, разглядеть нарисованный на бумаге нож. Только нож. И ничего больше. Острый, с большой серой ручкой, такой же, какой лежал в ее сумке.

Домой она добиралась бесконечно долго. Сначала не могла сообразить, как выйти к метро, потом еще перепутала ветки. К тому времени, как Аля села в машину, припаркованную возле конечной станции, ноги ее совсем одеревенели в модных, но узких итальянских сапогах.

Она почти с радостью вставила ключ в замок. Сейчас заберется в ванну, включит джакузи, нальет бокал красного вина и, может, наконец-то этот странный день закончится.

Муж вышел из гостиной и уставился на нее, как на некое экзотическое животное.

– Здравствуй, дорогой, – привычно кивнула она, скидывая сапоги и потирая занемевшие пальцы на ногах.

– Значит, ты не только шлюха, но и лицемерная дрянь, – тихо, но с угрозой сказал муж, сверля ее взглядом.

Аля выпрямилась и тоже принялась рассматривать мужа, как некое экзотическое животное. Статный, красивый, богатый. И абсолютно бездушный. На его непроницаемом лице редко можно было углядеть, какую-то отличную от безразличия эмоцию. И вот этому она отдала свои лучшие годы? Она усмехнулась. Муж вытаращил глаза и отшатнулся.

– Убирайся! – взвизгнул он. – Дрянь! Шлюха! – в лицо ей полетел веер глянцевых фотографий.

Она поймала одну, равнодушно посмотрела и пошлепала босиком прямо в ванну. «Быстро упырь сработал!» – также равнодушно отметила она. Два часа прошло с тех пор, как она позвонила и послала его ко всем чертям.

– Не ори, – тихо сказала она. – Ты дрянь не лучше. Я от тебя ухожу.

В ванну с силой ударила струя воды. Муж подлетел сзади, схватил ее за плечо, развернул к себе и отпрянул. На него смотрели темные нечеловеческие глаза. Аля стряхнула его руку с плеча.

– Только попробуй меня ударить, и я убью тебя, – просто, как будто сообщая о том, что пошла по магазинам, сказала она. – Я не буду тебя травить или резать ножом, нет. Я напишу заявление в прокуратуру, о том, как ты со своим компаньоном пилишь бюджет и уходишь от налогов. И про твои офшоры на Крите. И после этого, уверяю, смерть покажется тебе манной небесной.

– Сумасшедшая, – пискнул муж и задом выкатился вон.

***

На кухне под большим абажуром сидели двое и пили чай.

– Ну что, кажется, у нас все получилось? – спросил мужчина.

– Вам виднее, – улыбнулась женщина. – Хотя, мне, кажется, да, получилось. Наш ангел нашел своего хранителя.

Мужчина кивнул. Или хранитель нашел своего ангела. Тут как посмотреть. Каждому человеку нужен ангел-хранитель, но кто охраняет самого ангела? Особенно такого маленького и беззащитного? Пока ангел не вырастет, не окрепнет, не обрастет крыльями и не сможет отправиться в самостоятельный полет? Хранитель. И обычно ангелы сами находят их. На то они и ангелы.

Домком

Ветхий домишко с покосившейся трубой печально хлопал на ветру одинокой ставней. Рассохшееся крыльцо недовольно хмурилось прогнутыми ступенями. В самом доме, заросшем по углам паутиной, одиноко скучала русская печь с частично выпавшими из кладки кирпичами. Рядом валялась тряпка, да стоял прислоненный к стене ободранный веник. Со стола посреди комнаты небольшим торнадо взлетела пыль. Раздался громкий чих, и надтреснутый голос с командными нотками произнес:

– Заседание домкома прошу считать открытым. Председательствую – я, секретарем назначаю…

– А чего это опять ты председательствуешь? – возразил кто-то шамкающим голоском, так что получалось «чефо» и «офять» При этом тряпка на полу сбилась в ком, выкрутилась жгутом, выжав на пол хилую лужицу. – Тебя кто уполномочил? Уполномочил кто, я спрашиваю?

– Цыц! – щербатая кружка на полке у стены подпрыгнула и с тихим бздынь! свалилась на пол.

– Ой, – заверещала невидимая женщина, – Что это деется-то, что деется? А убирать кому? Опять мне?

– Ну и уберешь, не развалишься.

– Ах, так? Сами тогда пишите свои протоколы дурацкие!

– Что, бунт?! Ну-ка проявись, раз такие умные!

Тряпка на полу выкрутилась в другую сторону, развернулась и повисла в воздухе, медленно являя миру темное хмурое сморщенное личико со злобным прищуром из-под войлочного колпака. Кружка подпрыгнула и громко водрузилась на стол, где на самом краю, прямо из полумрака, возник неопределенных лет человечек в засаленном пиджачке и калошах на босу ногу. Всклокоченные волосы венчиком окружали плешь на его несуразно большой голове. Веник возле печки крутанулся вокруг своей оси и превратился в худую сутулую тетку в платке, повязанном на цыганский манер и в лохматой цыганской юбчонке. Все повернулись к печи и уставились на крупное полено с двумя сучками по бокам, выглядывающее из-под лавки.