Где ты, там я. Сборник рассказов

– Где? – Фомич уставился в корзину и с тихим воплем выудил из нее латунный кругляш, подвешенный к обтянутой черно-зеленой муаровой лентой колодке. – Ах, ты ж мое сокровище! Моя прелесть! Да как же ты здесь оказалась? Да откуда?

Акулька прижала кулачки к груди и сморгнула слезу. Потом внимательно посмотрела на входную дверь, за которой слышалось тарахтенье мотора и Витюшины незлобные ругательства на дорожные колдобины, убившие ему всю подвеску, разжала ладошку, с сожалением посмотрела на перстенек и со вздохом опустила в корзину.

– Витюш, я сейчас. Вещи заберу, – раздался звонкий голос.

Дверь распахнулась, следом ворвался шалый ветерок, взметнув угольную пыль у печи и попутно задув почти догоревшую свечу. Раздался скрипучий звук, слишком похожий на чей-то чих. Женщина ухватила корзинку за ручку, потрясла ей слегка в воздухе, улыбнулась.

– Ну, поехали, что ли. Лишь бы мужу не проболтаться, а то стыда не оберешься, – пробормотала она.

В прошлый раз Витюша в бане угорел, она возьми, да скажи, мол, банника не почтил, вот и результат. Выслушала потом целую лекцию о мракобесии. А медаль? Залезла тогда на чердак, посмотреть, может, что интересное найдется, и нашла. Вот откуда на чердаке медаль? Это ж память чья-то. А бабушка-то говорила, что любят домовята ценные вещи прятать. Но если к ним с добром, то и они сторицей отплатят – и дом в порядке будет и живность, и хозяева в добром здравии, да в достатке.

Солнце уронило золотой лучик на крыльцо, блеснуло синим в корзине. Татьяна удивленно пошарила в ней рукой и радостно засмеялась, вытащив из россыпи бусинок и стеклянных пуговиц, перстень с синим топазом – подарок мужа на годовщину свадьбы.

– Ах, вы ж мои хорошие, – шепнула она и поспешила к машине, где в нетерпении постукивал ладонью по баранке румяный парень в темной футболке без рукавов. На его плече синела татуировка с самолетом, парашютом и надписью «ВДВ».

***

– Вторую часть заседания домкома, объявляю открытой. – Лоскутки и бусинки в корзине, трясущейся в багажнике, пришли в движение. – На повестку дня ставится вопрос о переселении в новый дом. Кто за?

– Я, – хором произнесли три голоса.

– Кто против? Кто воздержался? Принято единогласно. Заседание домового комитета объявляю закрытым.

– Ох, Глазырь, когда ж ты уймешься, наконец, – прошипел Шайкин. – Ну, какой из нас домовой комитет? Курам на смех.

– Ничего, вот погодите, приедем, я быстро местных ребят в наш домком подтяну. Нам нужна свежая струя, свежий взгляд, так сказать. Я такой комитет организую! Такой домком, с большой буквы домком. Всем домкомам домком…

– Ох, ты ж, ё-моё, – раздался дружный стон.

– А ты заметил, Фомушка, что хозяюшка наша младенчика носит? Сама, небось, еще и не знает, – шепнула Акулька Фомичу.

– Ну, это ты у нас по женской части специалист. А ты заметила, что хозяин-то, служивый? Такому и медаль доверить не страшно.

– Ты, Фомушка, такой умный у меня, просто жуть жуткая! С тобой хоть на край света, хоть за край, хоть в домком. Да и, вообще, пора сместить ретроградное руководство. Сейчас иные времена – любая домовиха способна управлять домовым комитетом. Даешь перевыборы!

Автомобиль несся по ухабистой дороге, попыхивая клубами серого дыма. Татьяна любовалась на синий камешек на пальце правой руки, а левой поглаживала бедро мужа, думая, сказать ему о своих подозрениях или погодить пока не сделает тест. «Если будет девочка, назову Акулиной», – пришла в голову внезапная мысль. Она улыбнулась и крепко прижалась к плечу Витюши. Тот скосил глаза и, поддал газу, торопясь скорее добраться домой.

Качели

Качели на детской площадке ожили, мерзко заскрипели на весь двор. Тонкие пальцы зависли над клавиатурой. «…Беатрис знала, что там, за старыми стенами замка, ее ждет тот, кого давно ждало ее сердце…» Тьфу ты! С самого утра ничего не получалось, решительно ничего. Да еще и качели эти! Аида метнулась к приоткрытому балкону и попятилась: за стеклянной дверью стоял человек в длинном черном плаще и с любопытством смотрел на нее.

– Могу я войти? – шепнул он, не сводя с нее взгляда темно-синих глаз, и она тут же покрылась липким холодным потом.

– Улыбнитесь,– велела Аида, стряхнув морок. Мужчина еле слышно вздохнул, но подчинился. – Вот уж дудки! Вон там, в скверике, через пятнадцать минут, – она хлопнула дверью, повернула ручку, подергала для верности и задернула шторы.

Сердце колотилось, не так уж, чтоб сильно, но все же. «Эк ты напугалась», – усмехнулась она, увидев в зеркале бледное лицо в обрамлении нечесаных каштановых волос. Покусала губы, возвращая им цвет. Ничего общего с героиней ее романов. Вот и пусть увидит ее такой, какая есть. Быстрее отстанет.

***

– Я уж думал, вы не придете, – мужчина встал ей навстречу. Его глаза прятались под темными очками от яркого весеннего солнца.

– С чего бы мне не прийти? – дерзко глянула она ему в лицо. – Хотя за вашу выходку надо было сдать вас в полицию.

– Мне хотелось привлечь ваше внимание.

– Вы привлекли.Что дальше? Вы кто?

Мужчина покосился по сторонам.

– Ну… вы же знаете, Ида. Не стоит притворяться.