Где же Лизонька?

На третьем курсе мы обе вышли замуж и совсем потеряли друг друга. По окончании учебы мы с мужем были распределены на крупное оборонное предприятие. После месяца работы весь мой отдел и меня в том числе, как водится, послали в колхоз на какие-то работы. И в электричке рядом с моей начальницей я неожиданно увидела Верочку, с такой же тяпкой, как у меня. Первой реакцией был вопрос: «Ваша организация тоже в колхоз едет?». Этим вопросом я вызвала хохот своих сотрудников. Оказалось, что Верочка была распределена в тот же отдел, что и я. Ее более позднее появление на работе после защиты диплома было вызвано особенно долгим оформлением на работу, поскольку она провела последипломный отпуск за рубежами нашей советской родины, и первый отдел проявлял бдительность. Отпуск был отцовским подарком. И не просто по поводу окончания института, а его блестящего окончания – с красным дипломом. Да, ко всему прочему, Верочка была еще и умницей. И ее отец – стройный и высокий красавец – был директором по науке нашего объединения.

Было очевидно, что ее ожидала блестящая жизнь и карьера. И вполне заслуженно.

В отделе мы сблизились окончательно и уже навсегда. Мы вместе работали, бегали «по тряпочкам», вместе пережили схожие проблемы со здоровьем, вместе лечились, «делились» врачами. Признаюсь, я не только многому училась у нее, но и кое-что просто слизывала. Я научилась хорошо вязать, шить, перенимала ее отношение к одежде, к работе, к людям. Я была совершенно другой, чем она, и поэтому перемалывала под себя полученные уроки, которые считала важными. Она, безусловно, влияла на меня очень положительно, как, собственно, и все мои друзья. Сейчас я это очень хорошо понимаю и сожалею, что рядом с моей дочерью нет таких людей. Верочка часто была и жесткой, и обидчивой, мы, бывало, и дулись друг на друга, – но в целом это ни на что не влияло.

Через пару лет Верочка развелась с мужем, не выдержав высокомерия и снобизма как его самого, так и его родителей, также очень высокопоставленных личностей. И впоследствии вышла замуж за своего начальника, Сергея. Развод стал серьезным психологическим испытанием для нее, она заболела, долго лечилась. Потом родились дети, было безденежье девяностых годов, болезни детей. Она оказалась необыкновенной мамой, исключительно жертвенной и умной. Полностью погрузилась в дела детей и мужа, забросив диссертацию, карьеру и работу инженера вообще. Ради детей она получила второе высшее педагогическое, выучила английский, работала валеологом в каком-то институте. И, как все в жизни, делала все это талантливо и с полной отдачей. Была приглашена в какой-то институт преподавать, написала книгу по практической валеологии в соавторстве со своим руководителем по работе. Полагаю, что в действительности она и была ее настоящим и единственным автором… Сейчас она мама троих детей, очень располнела, внешне постарела. Похоронила маму: три года самоотверженно боролась с ее болезнью. Теперь заботится о совсем старом уже отце, таком же красивом, стройном и высоком, как раньше, – но начавшем стремительно терять память.

Но она осталась все той же Верочкой Голубевой, веселой выдумщицей, умеющей сделать праздник из чего угодно, все так же любящей «пройтись по тряпочкам», настойчиво добиваться решения любых проблем, жить «вкусно», азартно.

Всем моим друзьям – умным, талантливым, ярким – достались непростые и непредсказуемые судьбы, несмотря на очевидную, казалось бы, их предсказуемость на старте. Чтобы рассказать о них, нужно создать сагу. И, думаю, она была бы небезынтересна. Побарахтавшись немного в воспоминаниях, я достала телефон и выбрала номер Веры.

– Верочка, у меня все в порядке, но надо срочно встретиться. Когда вы дома? Я заеду после работы? – выпалила я.

– А что случилось? – Верочка оценила ситуацию – обычно мне хватало телефонного разговора.

– Нужно обсудить кое-что, срочно! Собираю совет.

– В Филях… – пробормотала Верочка, задумываясь… – Сегодня пятница? Могу только сегодня, выходные заняты. Сможешь?

– Принято! Только не готовь ничего…

После работы я поехала на совет.

«Совет в Филях»

– Алиссон! Как я рад тебя видеть, – Сережа облапил меня, не успела я войти. – Как доехала?

– С трудом! Кошмар – грязь, пробки, минут десять только поворачивала к вам на Космонавтов.

– Так, чай, зима! А этот поворот и правда тормозной, – Сережа забирает у меня куртку. – Я научу потом, как быстрее проехать.

– Антонова, – слышу голос Верочки из кухни. – Хватит обниматься, давай на кухню, а то мне скоро деда кормить. – У Веры сохранилась институтская привычка обращаться по фамилии.

– Ура! Еще и есть дадут, – радуюсь я.

– Ну, что случилось? – спрашивает Сережа, когда мы уселись за столом.

Рассказываю про свое вчерашнее приключение. И об ужасной, не отпускающей меня тревоге. Слушают, распахнув глаза.

– Ну, и что мне теперь делать? – я закончила рассказ, описав свои сомнения по поводу обращения в полицию.

– Н-да, Антонова, угораздило же тебя, – наконец произнесла Вера. – Ты уверена, что тебя никто не видел?