Где же Лизонька?

– Нет, конечно, может, кто-то на электричку шел и заметил мои перемещения – был момент, когда я ничего не помнила от ужаса. Может, с ними еще кто-то был, кто на стреме стоял – я не знаю. Когда я за насыпью сидела в кустах – вероятнее всего, меня не было видно; но мои перемещения бегом от куста, потом обратно, или просто как я гуляла с собакой до этого, – мог видеть кто-то, кого не видела я. Сначала, потому что внимания не обращала; потом, потому что ужас напал.

– В полицию, конечно, надо идти… – задумчиво начала Вера…

– А ты уверена, что женщина была мертвой? – прервал ее дотошный Сергей.

– Пульс же я не проверяла! Но очень похоже. И не потому, что снег на практически голой ноге не таял, а по тому, как ее несли – как мешок! И эти болтающиеся руки…

Напряжение последних суток вдруг отпустило, и я разрыдалась неожиданно для себя.

Сердобольный Сережа расстроился, вскочил, куда-то вышел, принес коньяку.

– Я за ру-у-у, за рулем, – всхлипывала я.

– Да, ладно, Вера, какая тут полиция! – громко возмущался он. – Ты посмотри на нее! Она и так еле дышит, еще эти ее ремонты, и работа, а полиция – это тебе еще одно приключение с осложнениями! Алиссон, брось ты все, забудь, тебя никто не видел, и ты никого не видела! Плохо, конечно, но ведь сломаешься! Сломаешься раньше времени – вон, будешь как наш дед в лучшем случае. Если вообще выживешь, когда бандюганы тебя вычислят. Выпей коньяку! – почти крикнул он.

– Ну что ты несешь, – тихо проговорила Вера. Она встала, подошла ко мне, взяла мою голову и притянула к себе. Упершись в мягкую толстую Веру, где-то между ее животом и грудью, ощущая ее мягкую руку на моей голове, я почувствовала себя дома, в настоящем доме, где любят, ждут, защитят… Мне стало тихо, уютно, и я не хотела вылезать…

– Алискин, солнышко мое, ты просто испугалась, но все пройдет, это нервы, все хорошо, ты с нами. Злые дядьки испугали бедную девочку. Давай коньячку выпьем, останешься у нас, переночуешь, завтра выходной, поедем к тебе вместе, – ворковала Верочка.

– У меня Мартин негуляный, – пробурчала я в Верин живот.

– Ох, Антонова, развела живность! Поросят всяких, – резко меняет тон Вера. Я прыснула сквозь слезы и отодвинулась от Вериного живота.

– Нет, правда, я поеду; я что-то расклеилась, – сейчас легче. Спасибо вам, дорогие.

– Куда ты в таком состоянии! – возопил Сережа.

– Ничего, я часто в таком состоянии; а сейчас мне и вправду легче. Вере деда кормить… Вы подумайте; я позвоню завтра, поговорим.

Верочка опять ко мне подошла, погладила. – А в полицию идти надо…

– Вера! – возмущенно воскликнул Сергей.

– И побыстрее, не затягивай, – не обращая внимания на возглас Сергея, продолжала Верочка, – вдруг там какие-нибудь следы остались. Ты же все равно не сможешь жить с этим. А в полицию тихонько сходишь, все расскажешь, – продолжала тихо говорить Вера, поглаживая меня по голове. – Завтра выспишься, выходной, зима, в саду работать не надо. Ничего не делай и пойди потихоньку в полицию. Никаких документов не подписывай. Просто расскажи все следователю и скажи, что очень тревожишься и не хочешь никаких заявлений писать. Отдай им эту головную боль – и все, и забудь. Мы утром приедем и вместе пойдем. Сейчас прости, из-за деда не могу с тобой. Но утром мы с Сережей приедем.

– Да что ты, Верочка, не надо! У тебя завтра дел по горло, к врачу надо с дедом. А в полицию я пойду, ты права, не смогу с этим оставаться… да, так и сделаю.

После всплеска эмоций я почувствовала жуткую усталость, до полного бессилия. Ох, гулять нынче Мартину по участку…

Ребята проводили меня до машины.

– Доедешь – позвони! – наставлял Сережа.

И снова дорога… Потоки реагентовой жижи… Мимо проносятся джигиты на небюджетных автомобилях, обдавая машину тучами темных брызг. Дворники елозят по стеклу в попытке расчистить постоянно окатываемое грязью стекло… Подъезжаю к дому, заезжаю в гараж, вхожу в дом…

Добраться бы до постели. Надо выспаться, мне завтра идти в полицию.

В полиции

Здание районного УВД находилось совсем рядом с моим домом – в конце параллельной улицы, упирающейся в «настоящий» город, около станции электричек. Большое современное здание было построено три года назад и вместило все разрозненные службы полиции района. Расположенное на углу двух улиц, своим основным фасадом оно выходило на перекресток. Большой стеклянный фронтон был украшен огромной двуглавой птичкой. Просторный двор был уставлен полицейскими машинами, а на крыльце всегда находился какой-то народ, в том числе и в форме.

Я поднялась по ступенькам и вошла. В холле я подошла к дежурному.

– Слушаю вас.

– Мне надо поговорить со следователем.

– А по какому, собственно, вопросу?

Я немного помялась:

– Мне кажется, я была свидетелем преступления.

– В таком случае вам нужно все описать сначала, подписаться, поставить дату и …

Я не дала ему договорить:

– Я ничего писать не буду. Мне надо поговорить со следователем.

– Каким следователем? – устало спросил дежурный.

– С любым.

– Ваша фамилия, место регистрации.

Я назвалась.

– А вы понимаете, что сегодня суббота, вообще-то выходной?