Gears of War #5. “Глыба”

“Господи, только не это. Она же ведь не станет выбрасывать его из окна, да? Да и зачем ей это?” — размышлял Нэвил, словно бы упёрся в стену собственных принципов этики. Такие, как Альва, ему не нравились, но нечто внутри подсказывало, что он должен сделать что-нибудь, да что угодно, хоть и сам толком не понимал, как именно ему поступить, да и зачем, так что Нэвил просто застыл, как вкопанный.

— «Есть разница, в какую сторону лицом повернуться?» — спросил Альва.

— «Нет», — ответила Сеттайль, сложив руки на груди. Она обошла один из столов, не сводя глаз с Альвы. — «Как вам удобнее».

В улыбке Альвы куда заметнее проступило понимание. Повернувшись немного вбок, он ухватился левой рукой за подоконник.

— «Это на тот случай, если я вдруг поскользнусь и упаду», — сказал он, смотря прямо на Дьюри. Лёгкий ветерок колыхал его волосы. — «Нам ведь этого не надо, да?»

— «Совершенно не надо», — ответила Сеттайль.

А затем она выхватила пистолет и пустила пулю Альве в голову.

Он не выпал из окна, а рухнул на пол, словно статуя. Стекло обеих створок открытого окна моментально оросилось красной кровью. Бэйкос ни звука не издала, а вот Адам ахнул от удивления. Сам Нэвил даже пошевелиться не мог, не сомневаясь в том, что его сейчас стошнит. При нём сроду никого не убивали, даже животных, так что он и понятия не имел, как же это быстро весь этот ужас происходит, совершенно отличаясь от того, что в кино показывают. Бэйкос просто стояла на месте, судорожно сглатывая. Биологи вообще не из тех, кто при виде трупа визжит и сознание теряет.

Адам прикрыл глаза, помассировав переносицу. Казалось, ему потребовалось несколько мгновений, чтобы вновь обрести способность говорить.

— «Ах ты ж сука», — медленно произнёс он. — «За каким хреном ты всё это устроила? Думаешь, меня ошарашит убийство? Или всё это для моего блага?»

Спрятав оружие в кобуру, Сеттайль обошла стол и присела возле трупа, чтобы проверить пульс. Когда она вновь распрямилась, на её лице читалось явное удовлетворение тому, что Альва и в самом деле был мёртв, а не просто прикидывался.

— «Я в курсе вашей убеждённости, Адам, что мир вокруг вас вращается», — сказала она. — «Но причин этому поступку целый ворох имеется. Во-первых, нам не надо, чтобы по Азуре шлялся педофил-убийца. Во-вторых, вы его не использовали по назначению, так что на него только ресурсы зря тратили. И в-третьих, я сделала это возле окна, чтобы не допустить попадания брызг на ткани. Сами поглядите».

С этими словами она перегнулась через подоконник.

— «Ой, на каменную кладку всё же немного попало, но по большей части просто мелкие капельки. Не волнуйтесь, смоет начисто первым же дождём», — после этого в голосе Сеттайль отчётливее проступили нотки твёрдости. — «Конечно, я могла бы пристрелить его на полигоне, или же сбросить из вертолёта прямо в море, но, думаю, теперь вы все поняли, что я хотела этим донести до вас. Дело не в том, насколько просто сделать подобное, а в том, что ситуация столь серьёзна, что подобные меры будут применяться без колебаний».

Профессор подошёл к трупу, чтобы взглянуть на него. У Нэвила на подобное духу бы не хватило, но Адам ведь солдатом на фронте был, так что, наверно, мог вытерпеть подобное куда лучше него самого. Нэвила до сих пор не покидало ощущение, что его сейчас стошнит. А ещё он по-прежнему считал, что должен был сделать хоть что-нибудь, вообще что угодно, но и сам не понимал, что же именно. Видимо, это был шок от пережитого. Нэвил раньше думал, что в такой ситуации должен испытывать куда более сложные чувства и эмоции, а не просто какую-то одну странную физиологическую реакцию.

— «К этому моменту вы и сами уже должны были догадаться, что я невосприимчив к угрозам», — сказал Адам. — «И не трепещу перед насилием».

— «Да мне всё равно», — ответила Сеттайль. — «Я просто хочу напомнить всем вам, что на Азуре непозволительно что-либо держать в секрете. Это единственное место, где всем всё надо знать. Все меня поняли? Это не Джасинто, тут правила другие. Нам надо работать вместе. У вас нет больше никаких секретов и такой удобной роскоши, как совесть. Пусть до вас уже дойдёт, на что нам придётся пойти ради выживания».

Судя по выражению лица Сеттайль, у неё от этой казни даже сердце чаще не забилось. Скорее наоборот — это лишь подстегнуло Адама стать ещё упрямее. Нэвил всегда считавший, что понимает, насколько высоки ставки в войне на выживание, лишь теперь осознал, что он вообще ничего в этом не смыслил, находясь лишь в самом начале пути понимания.

Когда дело касалось спасения мира, то каждый потенциально представлял собой допустимую потерю.

ГЛАВА 17