Геббельс: Нацистский мастер иллюзий

Книга 1922 года Разрешение уничтожения жизни, недостойной жизни,[305] которая оказала значительное влияние на операцию эвтаназии, дала идеологическое обоснование убийствам. Один из его авторов, психиатр Альфред Хош, утверждал, что если сильные и талантливые пожертвовали жизнью ради нации в Первой мировой войне, то больные и «неполноценные» тоже должны принести такую же жертву. Таким образом, был бы устранен негативный отбор, вызванный войной, в которой погибали «достойные» элементы. Он сам потерял на войне своего единственного сына и использовал этот трагический случай для подкрепления своих утверждений.[306] Немцы определили евреев как группу, «недостойную жить», и тем самым подготовили почву для их уничтожения.

* * *

Страшная загадка Адольфа Гитлера до сих пор не разгадана. В этой книге сделана попытка рассмотреть образ одного из самых близких к нему людей, министра пропаганды Йозефа Геббельса, который оставался верен Гитлеру и его пути с тех пор, как они впервые объединились в 1920-х годах, и до самой смерти обоих. Геббельс был опорой Германии в ее последний час. Затем он покончил с собой вместе с женой и детьми в берлинском бункере. Он верил, что будет продолжать играть роль всей своей жизни как центральная фигура в истории, которую предстоит написать.

Геббельс считал себя не только горячим сторонником Гитлера, но и человеком, влияющим на него и утешающим его в трудную минуту — в последний год войны, когда Гитлер погрузился в безумие и депрессию. Так, он записал в своем дневнике: «Я рассказываю фюреру всевозможные вещи о воздушном бое в Берлине, включая приятные анекдоты, которые его очень радуют».[307]

Альберт Шпеер, министр вооружений, также видел это таким образом: «Геббельс знает, как поддержать Гитлера: великолепные ораторские способности, отточенные предложения с прекрасно поставленной иронией, волнение там, где Гитлер ожидает его, сентиментальность, когда это необходимо, сплетни и любовные романы. Он мастерски смешивает все: театр, кино и древнюю историю. Гитлер также позволяет ему говорить о детях Геббельса… в деталях».[308]

Геббельс находился под влиянием немецкого историка и философа Освальда Шпенглера (1880–1936), который в своей книге «Упадок Запада» (1918–1922) представил цивилизацию как круг рождения, зрелости и падения, который заканчивается смертью: «Человек должен признать и встретить свою неизменную судьбу с достоинством и мужеством. Выстоять до конца, остаться на покинутом посту без надежды и искупления — вот наш долг… вот величие… прославленный конец — единственное, чего никто не может отнять у человека».[309]

Действительно, рассмотрение ухудшения положения нацистского руководства в последний год войны в свете военных поражений и серьезного ущерба, нанесенного немецкому тылу, свидетельствует об иррациональном решении продолжать держаться, придерживаться целей до самого конца, несмотря ни на что. Это проявилось, в частности, в уничтожении евреев. Столкнувшись с гибелью, нацистский режим мог гордиться своим «последним успехом»: уничтожением дополнительных сотен тысяч евреев. Режим предотвратил любую возможность переговоров о политических условиях окончания войны и капитуляции, принеся в жертву граждан Германии и ее солдат на святыне тевтонского искупления под звуки похоронного марша Зигфрида в последней части «Кольца нибелунга» Рихарда Вагнера, «Сумерки богов», Götterdämmerung.

Когда в марте 1945 года появилась возможность провести переговоры с Советами, Геббельс пояснил в своем дневнике: «В принципе, мы не должны быть против того, чтобы воспользоваться такой возможностью. Тем не менее, нынешний момент является настолько плохим выбором, насколько это вообще возможно. Я думаю, однако, что было бы не хуже, по крайней мере, поговорить с представителем Советского Союза. Но фюрер не желает этого. Фюрер считает, что в настоящее время было бы проявлением слабости, если бы мы пошли навстречу пожеланиям противника в этом вопросе».[310]

Пропаганда Геббельса потеряла свою хватку с реальностью в последний год его правления. Например, в одном из своих многочисленных выступлений в начале октября 1944 года он сказал: «Я знаю, что события на Западе потрясли немецкий народ. Это совершенно понятно, поскольку мы представляли себе военные события иначе, чем в действительности. Несмотря на это, сейчас мы находимся не намного хуже, чем в сентябре 1939 года, когда началась эта битва».[311]

Геббельс использовал исторические образы, чтобы укрепить немецкий народ и побудить его держаться: «Ганнибал однажды стоял перед воротами Рима, и Рим не сдался… плуг Рима прошел по тому, что когда-то было Карфагеном».[312] Он хотел донести мысль о том, что если Германия будет держаться, то в конце концов победит.