Гедда Габлер (пьесы)

Х о в с т а д. Да, и как-никак это его рук дело.

Ф о г т. Его рук? Неужели? Да, я иногда слышу такую версию событий. Но все же полагаю, что в этом деле есть и моя скромная заслуга.

К а т р и н а. Да, Томас всегда так говорит.

Х о в с т а д. Кто же с этим спорит, господин фогт? Вы развернули это дело и претворили идею в жизнь, в практику. Это все знают. Я только имел в виду, что сама идея исходила от доктора.

Ф о г т. Да уж, идей у моего брата в свое время было предостаточно – к несчастью. Но когда доходит до дела, требуются люди другого типа, господин Ховстад. И я некоторым образом рассчитывал, что хотя бы в этом доме…

К а т р и н а. Дорогой деверь…

Х о в с т а д. Но все же, господин фогт…

К а т р и н а. Господин Ховстад, идите пока перекусите, муж вот-вот появится.

Х о в с т а д. Спасибо, разве что червячка заморить. (Идет в столовую.)

Ф о г т (понизив голос). Странная черта у этих выходцев из крестьян в первом поколении. Не могут не сказать бестактности.

К а т р и н а. Стоит ли обращать внимание? Вы с Томасом можете ведь просто разделить эту честь на двоих, как братья?

Ф о г т. Казалось бы, именно так и надо сделать. Но, оказывается, не все готовы делиться славой.

К а т р и н а. Да нет же! Вы с Томасом отлично ладите. (Прислушивается.) А вот, кажется, и он. (Идет к двери в прихожую, открывает ее.)

Д о к т о р С т о к м а н (дурачится, хохочет и басит в прихожей). Вот, Катрина, получай еще одного гостя. Здорово, да? Прошу вас, капитан Хорстер, пальто можно повесить сюда, на крючок. Ничего себе, так вы без пальто ходите? Ну и ну! Представляешь, Катрина, поймал его на улице. Насилу затащил к нам.

К а п и т а н Х о р с т е р входит и здоровается с хозяйкой.

Д о к т о р С т о к м а н (в дверях). Ребята, марш в дом! Ага, опять голодные как волки, то-то же! Заходите, заходите, капитан Хорстер, сейчас попотчуем вас говяжьей вырезкой! (Увлекает Хорстера за собой в столовую, Эйлиф и Мортен идут за ними.)

К а т р и н а. Томас, ты разве не заметил…

Д о к т о р С т о к м а н (оборачивается в дверях). Ба, Петер! (Подходит, протягивает ему руку.) Вот здорово, что ты зашел!

Ф о г т. К сожалению, мне уже пора.

Д о к т о р С т о к м а н. Что за ерунда, сейчас тодди будет. Катрина, ты ведь не забыла про тодди?

К а т р и н а. Нет, конечно, вода уже кипит. (Уходит в столовую.)

Ф о г т. Еще и тодди!

Д о к т о р С т о к м а н. Ага. Оставайся, посидим славненько.

Ф о г т. Благодарю покорно. Эти ваши попойки с тодди… Я в подобном не участвую.

Д о к т о р С т о к м а н. Скажешь тоже, попойки. Об этом и речи нет.

Ф о г т. Тем не менее я думаю… (Смотрит в сторону столовой.) Удивительно, сколько они могут съесть.

Д о к т о р С т о к м а н (потирая руки). Вот ведь блаженство – смотреть, как молодежь ест, да? Вечно они голодные, и правильно! Больше еды, больше сил, больше энергии! Вот эти люди и станут лепить будущее из пока что бродящего теста!

Ф о г т. А могу я спросить, что это означает – «лепить будущее», как ты изволил выразиться?

Д о к т о р С т о к м а н. Об этом ты спросишь молодежь, когда придет время. Мы с тобой этого, конечно, знать не можем. Куда нам! Два старых пня!

Ф о г т. Поаккуратнее со словами, Томас. Подобная характеристика вызывает недоумение.

Д о к т о р С т о к м а н. Да ну, Петер, не цепляйся к словам. Какой с меня спрос, когда я так рад и доволен! Я чувствую себя в гуще расцветающей жизни, все набухает, проклевывается, и я счастлив несказанно! В какое замечательное время мы живем! Вокруг будто зарождается совершенно новый мир.

Ф о г т. Ты правда так думаешь?

Д о к т о р С т о к м а н. Конечно, ты не можешь видеть этого так же ясно, как я. Потому что прожил здесь, в городе, всю жизнь, у тебя взгляд затерся. Но я столько лет мыкался на севере, в медвежьем углу, где почти нет надежды, что встретится новый человек и его слово заденет за живое, для меня окунуться в это кипение – все равно что вдруг переселиться в бурлящую мировую столицу!

Ф о г т. Хм. Мировую столицу?

Д о к т о р С т о к м а н. Да знаю я, знаю, что в сравнении с другими городами у нас тут все не так грандиозно. Но здесь кипит жизнь, есть перспектива, видимо-невидимо дел, которые надо делать и за которые стоит сражаться. Вот что главное. (Кричит.) Катрина, почтальон не приходил?

К а т р и н а (из столовой). Нет, не приходил.

Д о к т о р С т о к м а н. И еще одно, Петер, – достаток. Очень его начинаешь ценить, когда поживешь, как мы, впроголодь.

Ф о г т. Господи помилуй.