Гексаграмма № 63

– Мельмот… Мельмот… что-то знакомое… хотя, как вы понимаете, с этими именами Вечных – полная неразбериха. Кто-то считает, что имя тоже должно стать вечным, кто-то, наоборот, – меняет их чуть ли не каждое столетие… Ага! Вот! – Капитан откинулся на спинку кресла и потер ладони. – Я же говорил, что помню!

– Он здесь, на корабле? – с надеждой спросил Муравей.

– К сожалению, нет, – капитан посмотрел на Муравья. – Он, если так можно сказать, сошел немного раньше.

– Улетел на спасательном боте?

Влади Мир потер подбородок.

– Как бы правильно выразиться… У нас за миллионы лет странствий появилось нечто вроде фольклора… преданий… легенд, что ли… Ну, понимаете, замкнутый мирок Вечных по старой памяти пытается формировать какие-то пусть и условные формы общежития… Одно из таких преданий рассказывает о Пустой комнате.

– Что за Пустая комната? – не понял Муравей.

– Честно говоря, я никогда не придавал этому значения, – сказал Влади Мир. – Мало ли кто какие байки рассказывает… В общем, это место, где умер бог.

Муравей нащупал соседнее кресло и уселся в него. Первый раз в Вечности он встретился с безумцем.

– Бог?

– Ну, да, – кивнул Влади Мир. – Он. Творец всего сущего.

– Странно, что Вечные думают о подобных вещах. Или вы действительно верите…

– Постойте-постойте, – Влади Мир предупреждающе поднял руку. – Обретя бессмертие, мы столкнулись с прискорбным фактом: любая наша деятельность как людей рано или поздно завершится. Придет к концу. Исчерпает себя. Поэтому космические интегралы – лишь способ отложить финал на неопределенно долгое время. Желательно, конечно, бесконечное… – Влади Мир помолчал. – Даже вселенная, мироздание не могут обеспечить нам вечного познания. А что может быть больше мироздания? Только тот, кто его создал.

– Но как же мог умереть тот, кто больше мироздания?

– Тут я вам не помощник, – развел руками Влади Мир. – Доношу то, что понял когда-то сам. А все остальное… Поговорите с Мельмотом.

11. Архимедово лето

И тут зашумела вода. Будто открыли кран на полную мощность. Аж в трубах засвистело.

– Кто там?! – вскрикнула Таня. – Здесь кто-то есть?

Мы смотрели на дверь ванной комнаты. Окошко над дверью светилось, а сквозь шум воды донеслось неразборчивое пение.

– Николай Николаевич вернулся? – предположил Мишка.

– Попались, – сказал я. Впрочем, после динозавра меня сложно чем-то напугать. Да и мы могли сказать: пришли за компанию с Таней. Она здесь точно по делу.

Шум прекратился. Внутри плеснуло, будто кто-то со всего маху бухнулся в ванну, плеснуло опять, раздались мокрые шлепки, дверь распахнулась, и на пороге возник голый мужчина.

– Ой! – Таня закрыла ладонями глаза.

Шевелюра и борода его курчавились, мышцы бугрились. Из одежды на нем имелась лишь сделанная из полотенца набедренная повязка.

Он тоже заметил нас. Замер на месте, потом вздернул руку вверх с выставленным указательным пальцем, будто показывая нечто на потолке, и воскликнул:

– Эврика! – И со всех ног понесся на нас.

Коридор хоть и был длинным, но курчавый несся по нему со всей мочи и должен был преодолеть это расстояние столь молниеносно, что мы не успели бы расступиться и пропустить его. Если бы нам вообще такая мысль пришла в голову. Мне, например, не пришла. Оцепенение. Остолбенение. Встретить в комнате динозавра казалось более объяснимым, чем увидеть выскакивающего из ванной Архимеда. А в том, что это Архимед собственной персоной, у меня и сомнения не возникло. Как раз накануне я про него читал в «Знание – сила». Даже шуточная картинка в журнале полностью соответствовала происходящему на моих глазах.

Никакого столкновения не произошло. Коридор словно удлинился, и хотя Архимед мчался к нам со всех ног, добежать все никак не мог. А потом он резко свернул, хлопнула дверь, и мы остались одни. Только распахнутая настежь ванная да мокрые следы на полу.

– Куда он исчез? – спросил Мишка.

– К-кто эт-то? – Таня от увиденного вдруг стала заикаться.

Я взял ее за локоть. Девушка дрожала.

– Архимед, – сказал я. – Грек, который кричал «Эврика!» после того, как нашел способ определить содержание золота в царской короне. Ему эта идея в бане в голову пришла, вот он и побежал в чем мать родила.

Мишка прошагал по коридору и остановился там, куда вели следы мокрых ног. С того места, где мы остались с Таней, ничего не видно – стена как стена, но Мишка воскликнул:

– Здесь еще комната!

Он заглянул внутрь:

– Машина… Там машина!

– Времени? – У меня хватало храбрости иронизировать. Спасибо Тане, которая опять держалась за меня.

– Н-нет… вроде бы, – Мишка переступил порог. Голос его зазвучал гулко, как из большого, но пустого помещения. – Идите сюда!

12. Пустая комната