Гексаграмма

— Альфонсу Элрику очень хотелось оттянуть пальцами воротник рубашки или сделать еще что-нибудь в этом роде. — Я просто растерялся… Алхимия Аместрис использует энергию тектонических сдвигов… Землетрясения вызываются именно ею, только она ослаблена… И вот поэтому я понял, что этой силы хватит, чтобы сделать то, чего у меня самого бы не получилось… Мой брат однажды пытался создать мост через ущелье, куда уже этого. У него не вышло — и у меня бы не получилось. А в этот раз — энергия землетрясения несла сама, мне оставалось только направить ее.

— Там был милый орнамент, — улыбнулась Лунань. — На опорах. Мне потом рассказали.

— Ну… да, — Альфонс покраснел. И сказал запальчиво и гневно: — Но какой я дурак был сначала, Лунань! Ведь эти перила… более дурацкой идеи сложно было себе представить. Люди хватались за них, а они рушились, и многие попадали в воду…

— Я сожалею о вашем телохранителе…

— Ничего. Я уверен, что Зампано его найдет.

— Так вы все-таки послали его на поиски? — руки Лунань, уже начавшие собирать фишки, замерли над доской. — И остались здесь одни?

— Я не боюсь Чинхе, — пожал Ал плечами.

— Вы, конечно, мудрее меня.

Это была максимально возможная фраза несогласия для хорошо воспитанной женщины благородного происхождения, и Ал мысленно вздохнул. Во-первых, он в самом деле не боялся Чинхе, но слишком долго было рассказывать Лунань о своем секретном оружии, безкруговой алхимии; и еще о том, что он просто не мог всерьез бояться гангстера, после того как выстоял против существа, обладающего божественной силой.

А еще Ал мог бы сказать, что он вовсе не посылал куда-то Зампано, а просто отпустил его, и что нельзя было не отпустить, когда тот подошел к нему с таким каменным лицом и с такими бешено блестящими очками — Зампано смел бы любого, кто посмел мешать.

…Да и как Ал мог возразить, если все произошло из-за его желания помочь Лунань вопреки мнению его спутников?

Нет, нельзя думать об этом.

Потому что если Джерсо стал еще одним человеком, погибшим из-за него, Альфонса Элрика… Собственно, Ал не знал, что «если», потому что не мог и представить, как будет жить дальше с этой мыслью.

Разумеется, всего этого Ал не сказал.

— Ну что ж, вы опять выиграли, — произнес он вместо этого. — Давайте поговорим о свойствах живой материи, как понимают их в Сине.

— Конечно, — Лунань вновь посмотрела на него с улыбкой. — Не правда ли это странно: что вы, человек, настолько сильнее меня, кого вызвали меня экзаменовать, вместо этого у меня учитесь?

— Это нормально, — пожал плечами Ал. — Кто-то знает больше, кто-то меньше про разные вещи, и все могут учиться друг у друга.

Разве в Союзе Цилиня не так?

— Нет, — покачала головой Лунань. — Есть иерархия, ты знаешь только то, что положено. Потому что некоторые тайны нельзя доверять неопытным рукам.

— В Аместрис книги по алхимии доступны всем. Конечно, многое нельзя выучить без учителя, но обычно можно найти кого-нибудь, кто тебя обучит… Мы с братом, например, напросились к нашему учителю, когда нам было семь и восемь лет…

— В Союзе Цилиня этого случиться не могло, — мягко произнесла Лунань. — А юноше, способному ударить своего отца, даже если тот был страшным грешником, и вовсе не доверили бы никаких секретов.

Ал секунду подумал, что сказал бы Эдвард на эту сентенцию; потом мысленно выкинул нецензурные отрывки. Потом подумал другое: если бы кто-то ограничивал знания в Аместрис, им с Эдом не попались бы тогда отцовские книги…

…возможно, они попытались бы оживить мать еще раз в более зрелом возрасте и, возможно, с худшими последствиями… или, допустим, они смогли бы смириться. Часть взросления — принять то, что мертвых не вернешь и нужно жить своей собственной жизнью, по возможности не умирая.

Но ведь они не знали бы наверняка. Они думали — а что если им просто не хватило смелости?.. Что, если они могли вернуть маму, если хотя бы попытались?..

«Да, — подумал Альфонс, — иерархическое хранение знаний — это может быть мудро, но оно ведь препятствует обмену информацией, синкретизму, развитию… синтез — вот основа алхимии, а синтеза не может быть без обмена… Или не спорить с Лунань — она-то ведь делится со мной секретами своего цеха… Кстати, почему, интересно?»

— Лунань, — проговорил Ал, — извините меня за этот вопрос, но почему же тогда вы рассказываете о ваших концепциях мне, чужаку?.. Это потому, что я спас вам жизнь, или потому, что как невеста и жена Чинхе вы уже не входите в Союз Цилиня?..

«И если последнее верно, — мысленно додумал Ал, — как так получилось, что секреты Союза до сих пор не растеклись по всей стране? Ведь наверняка она не первая понимающая в алхимии женщина, выданная замуж на сторону…»

— Просто я… — начала Лунань неожиданно тихо и вдруг замерла. Ее лицо застыло, только задрожали губы. — Простите, — начала она, — не могли бы вы… — и медленно завалилась на бок, на подушки.

* * *

«Поднимитесь на холм, — сказали ему, — и там вы увидите небольшое голубое здание. Это наша сельская больница. Там живет уважаемый доктор Цзюнжи с дочерью, им недавно доставили того странного человека…»