Гексаграмма

— Алхимия очень много значит для нас, нахарра, — грустно сказал старик. — Иногда я думаю, что слишком много. Мне не хотелось, чтобы родители давили на своих детей или заранее испытывали разочарование в их способностях. Врагу не пожелаешь такой судьбы. По той же причине я не стал оповещать все племя о моем открытии.

— Нет, — Альфонс тряхнул головой. — Вы меня все равно не убедили. Нужна статистика; нужны тщательные исследования. Если бы все было так просто, все бы уже давно заметили, что дети алхимика становятся алхимиками… К тому же, это противоречит всему, что я знаю об алхимии как о науке управления энергией!

— Да, полагаю, что такие исследования необходимы, — Иден кивнул головой. — Однако меня мои опыты убедили: ведь я собрал и много других свидетельств. Но рассказ о каждом из них займет не один час, а, судя по запахам, пир уже готов. Мне, как старику, много не надо, но вы молоды, и значит голодны?

Тут Альфонс как по команде почувствовал, что он и в самом деле невероятно хочет есть, и что кабинет Идена наполняют более чем аппетитные запахи. Мэй сконфузилась, и Альфонс понял, что у нее тоже в животе урчит.

— Прошу прощения, — произнес Альфонс, — но могу я сначала скопировать эти печати? Мне нужно подумать над ними.

— Печать светящейся крови можете просто забрать, — кивнул Иден, — это копия, — Альфонс благодарно кивнул и, сложив лист бумаги, сунул его в карман брюк. — Что же касается второй печати, то, думаю, разумнее будет вернуться к ней после пира или в следующий ваш визит. Тэмила будет рвать и метать, если узнает, что я удерживал гостей вдали от ее стряпни.

* * *

Представьте себе пресную рисовую лепешку, пропитанную пряно-соленым мясным соусом; в нее завернуты обжаренные кусочки говядины с чабрецом и укропом и тремя видами перца, тушеными помидорами и яблоками, и все это насажено на палочки свежего и сочного сельдерея… вот что такое были шарпи, и воистину прав оказался старый Иден, говоря, что такое нужно пробовать, а говорить о нем бесполезно! А кроме шарпи на пиру были еще мясо, жареное на металлической решетке в лимонном соке, салаты в синском стиле из морских тварей вперемешку со свежими овощами и салатными листьями, обжаренные в карамели фрукты и маринованные сливы, рис в самых разнообразных видах и сочетаниях, а также сладкие пампушки и другая необыкновенно вкусная, непохожая на синскую, выпечка, и не было, слава богу, никаких выдержанных в извести яиц и жареных кузнечиков. Зато, по синскому простонародному обычаю, все выставлялось на длинный стол одновременно. Никакого подобия перемены блюд; все накладывали что и сколько хотели, весело шутили и смеялись — ничего похожего на чинное молчание обеда в клане Чань!

Да что там говорить, еда была настолько хороша, что Ал даже обнаружил, что практически выкинул из головы проблему наследственности алхимии и агента светимости крови — а это уже кое-чего стоило. Правда, он вообще испытывал слабость к хорошей еде…

Довольно скоро алхимик осознал, что ему действительно трудно остановиться, и что если дело так пойдет и дальше, от дома нахарра до дворца его попросту придется катить. С сожалением он отодвинул от себя третью порцию шарпи и постарался втянуться в разговор, чтобы поменьше жевать — а то не успеешь опомниться, как превратишься в этакий колобок!

Нахарра показались ему очень славными. Здесь, в общинном доме в Шэнъяне, как ему объяснили, жили те члены племени, которые промышляли торговлей и ремеслами — они снабжали товарами других, которые жили в горах. Поэтому в город по большей части отправляли молодежь. Людей постарше здесь было всего двое-трое, Иден из них самый старый. Альфонс так понял, что он присматривал за этой оравой.

Вся эта молодежь: парни, периодически отправляющиеся в дальние походы, их жены и подруги, ждущие дома — не испытывали ни малейшего почтения перед «чистой кровью», как того опасался Альфонс.

Алхимика они приняли как своего, просто с некоторой толикой уважения.

Большее внимание все, особенно молодые парни, уделяли Мэй — уж она-то, девочка из аристократических кланов Син, была им в диковинку!

Щеки Мэй раскраснелись, когда она пыталась соответствующим образом скромно ответить на комплименты сразу четверых или пятерых удалых ребят в национальных одеждах нахарра. В конце концов, вместо того, чтобы расцвести и купаться в лучах внимания (как Альфонс от нее ожидал), девочка окончательно сконфузилась и просто ковырялась в своей тарелке непривычной для нее вилкой.

«Может быть, ее бы лучше отправить домой?» — подумал Альфонс.

И только он так подумал, как вернулся посланный Иденом с запиской гонец — Ланьфан отвечала, что, раз уж они задерживается, пошлет по указанному адресу записку позже вечером.

Альфонс сказал об этом Мэй и спросил, может быть, она хочет вернуться сейчас?

— Нет, — ответила девочка, почему-то кидая неодобрительные взгляды вдоль стола, только Альфонс не мог понять, на кого же она злится, — я тебя подожду.