Гектары в тумане

Вера Петровна: – Такую ты славную девушку потерял, Лёша.

Адатмыра: – Ничего он её не потерял. Если она водки захочет, то прибежит.

Екатерина Семёновна: – Ульяна – порядочная и скромная девушка, она не пьёт водку, и ничего подобного не употребляет.

Адатмыра: – Странно. Дикость какая-то! А что тут ещё в вашем мире делать? Только водку и пить.

Вера Петровна: – Ты что, Адатмыра, не местная?

Адатмыра: – Я, вообще, не знаю, кто я и откуда. Живу пока на болоте. Теперь вот придётся обитать у вас. Пока водка не кончится.

Екатерина Петровна: – Ясно. Амнезия. Полная потеря памяти. Я, как психолог, знаю.

Вера Петровна: – Из тебя, Екатерина, психолог, как из меня водолаз.

Екатерина Петровна: – Брось ты, мама, гадости говорить!

Лёша (садится на диван, обнимает Веру Петровну): – У моей Адатмыры не только памяти нет, мои дорогие, но и документов. А у тебя, бабуля, в нашем городе связи везде имеются. Ты ведь всю жизнь в торговле работала во времена совдепии… кассиром. Тебя все помнят и уважают.

Вера Петровна: – Хорошо. Паспорт и прочее и помогу ей сделать, и валите к себе! У тебя, Лёшенька, есть двухкомнатная квартира. Там и живите, что бы глаза мои вас не видели!

Лёша: – Мы решили жить с тобой, бабулей, и… мамулей. У вас же трёхкомнатная квартира. Места всем хватит.

Екатерина Семёновна: – А что вам на двоих мало будет двухкомнатной?

Адатмыра: – Ну, что вы такие тупые! Даже я знаю, что для того, чтобы всегда было много водки, надо много денег. Лёха-молоток! Он решил квартиру продать. Сообразительный у вас малыш.

Вера Петровна: – Мне что, опять терять сознание?

Лёша: – Не надо, бабушка. Оставайся в сознании, как я.

Вера Петровна: – Ты родился без сознания, Алёшенька, таким и остался. Наверное, поэтому я тебя и жалею.

Екатерина Семёновн (плачет): – Ну, как же так, Лёша? Что же такое происходит?

Адатмыра: – Я добрая. Если не будет водки, то я уйду к себе, на болото.

Лёша падает перед ней на колени.

Лёша: – Не уходи, зелёноволосая русалка!

Адатмыра: – Встань на ноги и не паясничай! Ты же видишь, твои мама и бабушка на всё согласные. По жизни… идиоты, и такой расклад мне нравится.

Вера Петровна (Екатерине Семёновне): – Чёрт с ними! Неси, Катя, на журнальный столик стаканы и закуску! А водка у них есть. Полный рюкзак. Я не сомневаюсь. Отпразднуем помолвку.

Адатмыра: – Что такое помолвка?

Екатерина Семёновна (встаёт с места): – Это значит, что мы почти обо всём договорились. Только ради… нашего Лёшеньки.

Уходит на кухню, начинает носить посуду и закуску: колбасу, сало, нарезанные помидоры и прочее.

Счастливый Лёша подносит от комнатной двери рюкзак с водкой, вынимает оттуда сразу две бутылки с водкой. Разливает по стаканам. Адатмыре наливает полстакана, себе чуть поменьше, и понемногу матери и бабушке.

Садится за стол и Екатерина Семёновна. Всё поднимают стаканы, слегка ударяют их друг об друга.

Вера Петровна: – Совет вам да любовь! (смотрит на Адатмыру). Неважно, что морда овечья, лишь бы женская… штуковина была человечья.

Адатмыра: – Я покладистая.

Екатерина Семёновна: – Покладистая. Куда покладут, там и лежишь.

Адатмыра: – Злиться не собираюсь, потому что у меня стакан с водкой в руке. Но он, вполне, может полететь в определённое место. Причём, прицельно. Одним словом, я не промахнусь.

Лёша: – Да моя Адатмыра самая красивая девушка на свете! У неё нежное имя.

Вера Петровна: – Пугающая такая… красота. Если три первых ночи она мне не приснится, то ещё поживу немного.

Екатерина Семёновна: – Давайте же не будем говорить о плохом и выпьем за здоровье… молодых!

Адатмыра: – Ну, достали, тошнотики!

Выпивает залпом. Все поступают так же. Закусывают.

Слышится стук двери. На пороге появляется Ульяна. Настроена решительно.

Проходит к столику, пододвигает стул. Садится. Наливает себе в стакан немного водки. Выпивает и тут же чем-то закусывает.

Срывается с места и бежит в туалет, её мутит. Слышится шум воды.

Все переглядываются.

Екатерина Семёновна: – Зачем ей надо было пить, если она ни разу в жизни этого не делала?

Вера Петровна: – Ничего! Ульяна успела спиртовую гадость выплюнуть. Водки в ней не осталось, будет только один мерзкий запах.