Геленджик и пришельцы (СИ)

— Тогда созданная твоим поступком Вселе-енная очень быстро сольётся с изначальной версией. Смотри, как шарик. — «Лось» достал из отвисшего кармана штанов бильярдный шар. — Вот ты его подняла, а стоит убрать ладонь — и он сно-ова упадёт. Только шарик этот очень, очень тяжё-ёлый.

— Как Вселенная?

— Да.

— Значит, если я кому-то не дала умереть, я должна вытаскивать его с того света ещё и ещё?

— Коне-ечно. Причём с каждым разом тебе сложнее вытаскивать.

Инга задумалась.

Её встряхнул Винтераксис:

— Долго стоять будешь? Время не теряй, тебе Путь свой надо пройти, заигра-аешься — не успеешь.

— А мне что, определённое время отпущено? — Ингу мороз по коже продрал. — И где его посмотреть?

— Тебе нельзя знать подобные ве-ещи. Как и мне — про себя.

Друид взял девушку за пальцы правой, всмотрелся, оттопырил ещё больше губу:

— Скажу лишь — немно-ого уже осталось.

Он поймал ошарашенный взгляд и рассмеялся:

— Пу-рр! Не бойся, пройдё-ёшь. Не было такого, чтобы Путь обрывался незаконченным. У Древа судьбы рассчитаны.

Шишка итальянской сосны замигала красным.

— Опять! — возопил «лось». — Где мой чай? Где обе-ед?!

Он нарисовал шишкой круг, в стене засиял проём с фонтаном. Потом рубанул воздух, потолок распахнулся, и сисадмин воспарил к неведомой проблеме.

— Погоди, как мне друзей своих отыскать? — крикнула вверх Инга.

Но щель уже закрылась, по потолку бежали лианы из ниоткуда в никуда.

Каждый фонарь — одна жизнь. И каждую из этих жизней Инга прожила — или ещё только будет проживать.

Светлое окно начало стягиваться.

«Ладно, потом найду ребят», — решила она и попробовала поставить ногу на траву за окном.

Снова охватила жара, напитанная запахом роз. Андреевский парк. Голова казалась лёгкой-лёгкой, всё вокруг и в будущем — предельно чётким. Но что-то вертелось у края восприятия: то ли образ, то ли слова, то ли подозрение. Мир явно затеял свою игру, вопрос — это домино? Или покер на раздевание?

27 мая 2019 г., Геленджик, р-н Северный

На следующее утро Инга проснулась с чувством, что может горы свернуть. Ну, или хотя бы их пофоткать во всех ракурсах.

— Эй, малышня, хватит дома сидеть! Поехали гулять, дайте мамашке отдохнуть.

Маринка обрадовалась, засобиралась:

— Давайте-давайте, мне в ГорГаз надо, на ринок, вещи поразбирать…

Молодая мать — она как скороход с подвязанной ногой: возьмите у неё ребёнка, и добежит за шаг до края света. Возьмите двоих — летать будет.

Решили ехать в центр Геленджика, на Кирова, где парк аттракционов. Дети собрались тут же, Евстафия даже не пришлось отдирать от планшета.

— Сядишь на пятый автобус или на тройку, — объясняла Маринка. — Да хляди, тройка-маршрутка едет к набережной, а если большой автобус с номером «три» — в дальние горные посёлки. Обычно пятёрка идёт, худа надо, но если видишь на лобовом стекле надпись «из города» — значит, увезёт тебя на Тонкий мыс. Не пирипутай!

…Коты воинственно не смотрели друг на друга. Рыжий сидел, выгнув шею буквой «зю», его глаза были глазами демона. Полосатый подкрался почти впритык, с дантовским безумием во взгляде. Их взаимное игнорирование обострялось.

Глотка серого разверзлась, из неё уже начинала извергаться глубинная нота — трубный глас, предвещающий кончину мира.

Битву титанов сорвали две пухлые ножки. Они подбежали, заплетаясь в траве, и вопросили:

— Киса, хочешь сосису?

Коты разлетелись в разные стороны, как магниты, которые насильно сблизили.

— Эй, там автобус, «тройка!» — закричал Евстафий.

Инга подхватила Валю на руки и ринулась к остановке. Успели! Двери закрылись, чуть не прищемив мальчишку, который совсем запыхался. Всё зашаталось. Пытаясь одновременно не упасть самой и не дать упасть детям, москвичка лихорадочно искала кошелёк и отсчитывала мелочь. Двадцать три рубля за пассажира — смешно!

Сидячих мест не было. В окне проносились зелёные кущи и хрущёвки, причём домов становилось всё меньше. Заподозрив неладное, Инга спросила у бабушки рядом:

— Извините, мы к набережной едем?

— Нет, естественно!

— Но на лобовом стекле была надпись «в город?!»

— Там напишут! Надо у водителя уточнять.

Инга в панике проводила взглядом последние следы цивилизации. За стеклом потянулись поля, слоистые срезы гор.

— Мы на аракционах покатаемся? — Требовательно дернула за юбку Валя.

— Покатаемся, конечно! — Растянула губы в улыбке горе-нянька, соображая, выпрыгивать ли немедленно из автобуса, и дождутся ли они тут другого.

Надо позвонить Маринке, спросить. Аа-арр, телефон дома забыла!

— Мне сосед вчера сказал, в Джанкхоте все люди пропали, — тараторила полная женщина, прижав к окну сухонькую подругу. — Телевизоры работают, двери открыты, а людей нет! Он ко всем знакомым заходил, и в магазине бери — хошь всё. Потерялись люди! А которые есть — те лежат, спят вроде. Но ты попробуй, добудись!

— Да знаю я твоего соседа, с пьяных глаз что не покажется, — придушенно отвечала подруга. — Себя он не потерял?

— Рыба, рыба пропала! — встрял коричневый старичок, потрясая длинным чехлом. — Капитаны ругаются — пустые ходют.