Гелла – дочь Одина Одноглазого

— Мама, мама, — заплакал он, — обними меня, мама! Мне так плохо без тебя! Мне больно и страшно. Я не вижу тебя, но чую, что ты рядом! Можно я подползу под твой бочок и согреюсь? Не гони меня, мама! Я знаю, что скоро умру, пожалей меня!..

Жена вождя проснулась и увидела прямо перед собой чужого, грязного, больного заморыша с впалыми боками и мордочкой, покрытой гнойной коростой.

Сначала она ужасно испугалась, потому что почувствовала запах болезни и смерти. Кошка резко отпрыгнула и остановилась на безопасном расстоянии, внимательно глядя на малыша.

— Мама, мама, — плакал котенок, — неужели ты позволишь мне умереть вот так, одному, всеми брошенному и отвергнутому?

Кошка всхлипнула от жалости и приблизилась к малышу.

— Не бойся, маленький, — нежно замурчала она, — я твоя мама, и я здесь, рядом с тобой, мое сокровище. Иди ко мне, я обниму тебя лапками и вылижу твою маленькую мордочку. Я спою тебе колыбельную, и мы вместе отправимся гулять по сочной, зелёной траве Радуги. И птички будут щебетать нам прохладными утрами, а сверчки станут петь лунными ночами. Мы будем вместе, ты и я. Никогда ты больше не будешь одинок, мой малыш, иди ко мне, я так люблю тебя…

Кошка вылизала котенка с ног до головы, подгребла его лапками под свое теплое брюхо и стала баюкать. Она понимала, что теперь обречена и уйдет искать подножие Радуги вскоре за этим незнакомым ей сироткой, но не смогла отказать ребенку в последней милости. Не смогла оставить его умирать в ужасе одиночества.

— Теперь ты видишь, холодная и высокомерная царица небес, — воскликнула Старшая Кошка, — чем земные самки отличаются от тебя? Они милосердны! У них есть любящее сердце, способное откликнуться на чужую боль! Они готовы отдать жизнь за чужого ребенка! Эта самка знает, что скоро погибнет от той же болезни, да еще и стаю может заразить, но равнодушно отвернуться от плачущего малыша выше ее сил. Это милосердие в ее крови. Оно дано ей с рождения. Огненный Кот наделил живых способностью чувствовать и сострадать! А на что годишься ты, равнодушная? Ты не знаешь ни горя, ни радости, не даришь ни любви, ни тепла, ты, как огромная светящаяся ледяная глыба, мертвая и никчемная. Одно лишь благо от тебя — ночь не так темна, как могла бы быть. Ты проиграла спор! С сего дня тебе запрещено лакать звёздное молоко на Млечном Пути! Прощай!

— Постой, сестра, — спохватилась Младшая Кошка, — а что делать с котенком и женой вождя? Они оба обречены. Может заберем их с собой сразу и прекратим их земные мучения?

— Ну уж нет, — проворчала Старшая, — это было бы несправедливым по отношению к жене вождя. Ведь это мы подвергли ее страшному испытанию. Она с честью выдержала его и помогла нам победить в споре саму Лунную Кошку. Было бы правильным, если бы эта небесная вертихвостка исправила то, что натворили ее болотные твари…

— Эй, красавица, — крикнула Средняя Кошка уходящей с утренней зарею Луне, — отзови своих Змей Печали от этой парочки, и мы позволим тебе раз в году вволю похлебать молока на Млечном Пути. Согласна?

— Согласна… — отозвалась Лунная Кошка в яростном бессилии соскребая лапами звезды с небосклона и криво сматывая лунную паутину.

В тот же миг больной котенок исцелился. Черные Змеи Печали оставили его тельце и уползли в свою трясину. Шерсть котенка распушилась одуванчиком и заискрилась на восходящем солнце. Он раскрыл здоровые глаза, цвета расплавленного золота и впервые с рождения взглянул на этот мир, в котором его ждала долгая, счастливая жизнь. И его новообретенная мама была рядом, а умершая мать и все ранее ушедшие предки, смахивая слезинки счастья, наблюдали за ними с Радуги, махали хвостами и пели бесконечную Песню Радости…

— Теперь ты понимаешь, что мы не можем отвернуться от этой маленькой, больной, одноглазой дочери Солнечного Кота? — обратился ко мне Фокс. — В нашей крови живет милосердие, за которое мы платим дорогой ценой. Когда сюда принесли тебя, дочь Одина, месячную, смертельно больную, испуганную и страдающую, я тоже мог бы отвернуться. Я понимал опасность, знал, что твоя болезнь заразна, но ты протянула ко мне свои тощие лапки и беззвучно заплакала от боли, бессилия и одиночества. Тебе больше не к кому было обратиться на нашем языке и рассказать о том, как тебе плохо. Люди, конечно, помогали и жалели тебя, лечили и спасали, но только я, как кот, мог выслушать и понять тебя, пригреть, вместо матери прижав к брюху, высушить языком твои слезинки, несущие мне гарантированное заражение, расчесывать твою шерстку и петь колыбельные. Я не смог остаться равнодушным и в итоге тоже пострадал, заболев. Милосердие дано нам свыше, и только совершенно бессердечное существо, подобное Лунной Кошке, может отвергнуть просящего помощи малыша. Ты ведь не ее потомок? А, Гелла? Хоть тебе и дано имя Сияющая, ты ведь не холодное порождение Лунной Кошки? Правда?

Рыжие глаза Фокса сверлили меня взглядом.

— Ты во мне дырку проглядишь, — проворчала я, отворачиваясь. — Конечно, мы примем малышку в свою семью… Что я, зверь что ли?.. Конечно, жалко ведь… Маленькая, одна…