Ген ненависти

– Саймон ничего не сделал, – произнесла она тихим голосом, потому что отрицание вины – это все, к чему она могла прибегнуть.

– Если снова увидите своего сына, – продолжил полицейский, – необходимо, чтобы вы немедленно связались с нами.

Затем они вдвоем развернулись и пошли прочь, а Би дрожащей рукой закрыла дверь. Она добралась до нижней части лестницы и только тогда смогла сесть. Она закрыла лицо руками и сильно зажала уголки глаз, не позволяя слезам течь.

На протяжении всей жизни Саймона она пыталась защитить его. Она стремилась держать его рядом с собой, поскольку мир для мальчиков становился все более жестоким и давящим, в любой момент их можно было обвинить в чем угодно. Она знала, что с самого начала его жизнь не была идеальной, ведь он появился на свет на полу больничного туалета, да и Алфи не был примерным отцом, плюс ко всему у них никогда не было достаточно денег, детский сад оказался дрянным, школа такой же паршивой, и прочее-прочее.

Когда Саймон родился, она не дала ему пройти обследование отчасти потому, что не поддерживала само тестирование, а отчасти потому, что именно Оуэн предложил эту идею. Позже она отказывалась, потому что не могла позволить себе лечение, если сын получит положительный результат, и поэтому решила, что незнание статуса – лучший вариант. А еще позже она отказывалась, потому что ее страх, что его результат окажется положительным, был непреодолимым. В конечном счете ее воспитание было настолько ужасным, что она сделала Саймона плохим, несмотря на присущую ему доброту, и смириться с этим было невыносимо трудно.

Никогда еще она не чувствовала себя такой одинокой, как в тот момент, сидя внизу лестницы в большом модном доме своей сестры.

– Мам?

Она подняла глаза и увидела стоящего выше на лестнице Саймона.

– Что происходит? – спросил он.

– Снова заявилась полиция, – проговорила она. – Похоже, наша попытка отвлечь их, бросив машину, не сработала. Они знают, что мы здесь. По крайней мере, они знают, что я здесь, потому что я совершила глупость, открыв им дверь.

– Чего они хотели?

– Этот бой… У другого мальчика поврежден головной мозг. Они не знают, выживет ли он.

– Ну и дерьмо, – выдохнул Саймон, что в точности соответствовало мнению Би. – Ты серьезно?

– Да, серьезно.

Когда он сел на ступеньку рядом с ней, она обняла его за плечи и крепко прижала к себе. Он был горячим, костлявым и пах мылом.

– Я не хотел этого делать, – произнес он.

– Я знаю.

Но все же он это сделал.

– Все будет хорошо. – Он пытался убедить в этом себя и Би.

– Как, Саймон? Каким образом? Ты прошел тестирование. Ты сделал то, чего я говорила тебе никогда не делать. Если результат окажется положительным, это сыграет против тебя. Они посадят тебя в тюрьму. Не будет ни смягчения наказания, ни общественных работ. Ты не сможешь обеспечить себе защиту. Так скажи мне, как все может «быть хорошо»?

Она ждала, что Саймон ответит ей, но он этого не сделал. Вместо этого он стряхнул ее руку и пошел наверх. Ту сторону ее тела, к которой он был прижат, внезапно пробрало холодом. Би казалось, что она вот-вот расплачется.

Был только один человек, с которым она могла поговорить по душам. Только один человек, который мог понять, что она чувствует. Она достала телефон, нашла номер и позвонила. Би услышала пять долгих гудков, прежде чем услышала ответ, хотя почти уже потеряла надежду на это.

– Привет, – послышался знакомый голос.

– Зара?

– Да, слушаю.

– Это Би Митчелл.

– Не может быть, Би! Как поживаешь?

– Неважно. – Би сглотнула слезы, вздохнула. – Послушай, я не хочу показаться странной, я понимаю, что прошло много времени, но можем ли мы как-нибудь увидеться?

– Ты где-то в городе?

– Да.

– Я напишу тебе свой адрес. Хочешь прийти прямо сейчас?

Сообщение пришло почти сразу, и хотя Би знала, что Зара переехала, она мало об этом думала, пока не добралась до ее нового дома. Когда она только познакомилась с Зарой, та жила в отдельно стоящем внушительном доме в паре улиц от Антонии. Теперь ее подруга жила в квартире на третьем этаже бетонной многоэтажки. На всех окнах были грязные сетчатые шторы, а из двери напротив доносилась грохочущая музыка. Это не напугало Би, но немного расстроило ее. По всей видимости, последние пять лет в жизни Зары было мало хорошего.

Она позвонила в дверь и отступила на шаг, охваченная внезапным желанием убежать или, по крайней мере, быть готовой сделать это, если будет нужно.

Наконец она услышала звук поворачивающегося замка, и дверь открылась.

– Зара? – Би знала, что это не может быть кто-то иной, но ей все еще нужно было перепроверить, настолько она была потрясена переменой во внешности старой подруги.

Лицо Зары осунулось, кожа стала серой, волосы на висках поредели. Гламурная одежда и красивая обувь полностью исчезли, их заменили легинсы и серая футболка с короткими рукавами, которые только подчеркивали худобу. Вверх по ее правой руке тянулся длинный неровный шрам, и она опиралась на трость.

– Би, пожалуйста, входи.