Ген подчинения

Еще мне показалось, что люди чему-то возмущались. По крайней мере, краем уха я все время слышала обрывки фраз:

— Вы только подумайте!

Или:

— Там что, убили кого-то?

— Простите, а где можно получить обратно плату за билет?

Я остро пожалела, что мы не проложили маршрут мимо палатки для продажи билетов «Страх в генах». Вероятно, это было бы поучительное зрелище!

Еще у меня появилось предчувствие, что мы с Мариной опоздали в нашем детективном порыве.

Предчувствие оказалось верным. Вход оказался оцеплен голубой полицейской лентой и голубыми же конусами, но любопытство народа было так велико, что эти конусы едва не сметали.

Молодой полицейский в характерной фуражке и белых перчатках — значит, постовой, следователи носят коричневые — стоял у дверей навытяжку, явно для того, чтобы толпа не ворвалась внутрь.

В полутемном проходе за его спиной я различила ворохи и ворохи черной ткани — очевидно, коридор, собранный Монро на скорую руку, обрушился, и теперь все декорации валялись на полу.

Да в самом деле там кого-то убили, что ли?!

Я подумала, уж не попробовать ли мне пройти мимо постового с независимым видом, козырнув той же картой — консультант, мол, ЦГУП. Но что-то мне подсказывало, что юноша с таким серьезным лицом непременно попросит у меня удостоверение. Кроме того…

— А вот чья кошечка? — из здания цирка показалась полицейская: средних лет, полноватая и, судя по всему добродушная. — Граждане, никто кошку не терял?

На руках она держала безвольно обвисшую черную кошку, гладкошерстную, с одним изуродованным ухом.

— Так это бродячая, — сказал постовой у дверей.

— Цыц, когда старшие говорят, — беззлобно сказала ему полицейская. — Смотри, какая упитанная, и шкурка чистая. А домашних я на своем участке всех знаю!

Так это участковая, поняла я. Должно быть, старшая по участку, и постовой — ее помощник. Значит, точно не убийство, из-за убийства бы и оцепили серьезнее, и уже бы подмогу из ЦГУП вызвали. Да и тон у женщины был слишком спокойный для настоящего криминала!

Кошка же подняла мордочку, и мы встретились взглядом.

Хвостовская! Это была Виктуар Хвостовская, подруга шефа, знаменитая журналистка!

Как я уже говорила, привычка общаться с генмодами дала мне возможность отличать на мордочку и кошек, и собак. Иначе я бы Виктуар и не узнала. Она, видно, вставила одни из тех контактных линз, которые когда-то делал Эльдар Волков в лавке Кунова — глаза казались абсолютно обычными, бессмысленными и животными! Ни следа голубизны!

Кроме того, она что-то сделала с мехом, и на нем теперь появились белые пятна. Но все же форму мордочку, глаз и носа, а также остального тела изменить нельзя. Передо мной, несомненно, была Виктуар. И она меня узнала, но тут же отвела глаза.

— Госпожа участковый, это моя! — я подняла руку, чтобы выделиться из толпы. — Это моя… Хвостенька! Спасибо, что нашли ее!

Участковая поцокала зубом.

— Смотрите, в следующий раз в людные места без ошейника не берите. А где же ваша кошачья сумка? — смотрела она на меня с неодобрением.

А что, кошек теперь по городу можно только в сумках носить? Шефа я ношу именно так, но он ведь требует…

— Она ее порвала и уделала, пришлось выбросить, — тут же нашлась и подыграла мне Марина. — Надеюсь, она вам не слишком докучала?

Участковая подошла вплотную к синей ленточке и передала мне Виктуар, держа за загривок.

— Нет, не слишком, крутилась только под ногами, пока мы протокол оформляли… Вы уж следите за ней получше! Ну вы только посмотрите, какая красавица! Ай, хорошенькая какая! — Виктуар уже устроилась у меня на руках, как будто так и надо, и участковая, протянув палец, пощекотала ее под подбородком.

Я думала, журналистка на нее зашипит — шеф бы зашипел — но та запрокинула изящную головку, благосклонно принимая ласку.

— Спасибо вам, — сказала я с искренней благодарностью.

— Не за что, — уже более официальным тоном ответила участковая. — Служу! — и, отдав мне честь, удалилась.

— Пойдем отсюда, — сказала я Марине.

Мы быстро протолкались через толпу обратно и отправились к уже знакомому мне заколоченному кафе с заброшенной мебелью. Виктуар немедленно спрыгнула с моих рук на стол, с которого Марина недавно стряхнула палую листву, и начала ожесточенно вылизываться.

— Ничего не понимаю, — Марина переводила взгляд с меня на кошку и обратно. — Откуда у тебя кошка? Разве это не… ну, — она чуть смутилась, — не не совсем прилично?

Марина имела в виду, что общественное мнение строго порицало, если в доме, где проживает генмод, жило и неразумное животное одного с ним вида. Та самая проблема, из-за которой все сколько-нибудь уважаемые генмоды сталкиваются с препятствиями, когда пытаются завести потомство от обычных зверей. Я подозреваю, что громче всего о приличиях кричат лиги заводчиков.

— Я ничья, я своя собственная, — заявила Хвостовская глубоким контральто, подняв голову. — Аня, прошу вас, познакомьте нас.

— Это Виктуар Хвостовская, корреспондент «Вестей», — послушалась я. — Виктуар, это моя подруга Марина, репетитор.

— Очень приятно, — вежливо проговорила Хвостовская.