Ген поиска (СИ)

Так не хотелось, чтобы свадьба Марины оказалась омрачена таким происшествием! Тем более, раз Аксенушкин настаивал, что заказ пришел от ее имени…

— Нет, отчего же, — возразил шеф. — Задерживать гостей и в самом деле бесполезно, однако попытаться по горячим следам понять, кто именно мошенник, а следовательно, где искать драгоценности, разумеется, можно. Орехов дал мне на это карт-бланш и пообещал, что… а, вот и она!

Рядом с нами словно по волшебству выросла дворецкая — я не видела и не слышала, как она проталкивалась через густую толпу гостей.

— Добрый день, господа и дамы, — она поклонилась. — Хозяин просил отвести вас в его кабинет и передать, что вы можете располагать мною как вам угодно. Он сам с невестой обещал присоединиться как можно скорее.

— Отлично! — проговорил шеф. — Хотя, конечно, банкет мы пропустим, это жаль…

— Я распоряжусь принести вам первую перемену, — тут же сказала дворецкая.

— Главное — рыбу и колбасные нарезки! — повелительно кивнул шеф. — И — список всех слуг, которые должны были сегодня работать, но по какой-то причине отсутствуют. Действительно всех, вплоть до мальчика-истопника или трубочиста!

— Будет исполнено, — дворецкая снова слегка склонила голову. — Антон вас проводит и позаботится обо всем, что вам может понадобиться сверх этого. Если возникнут какие-либо вопросы, он немедленно вызовет меня.

Только тут я заметила, что рядом с дворецкой вырос еще один слуга с непроницаемым выражением лица — на сей раз молодой и даже симпатичный. Он и в самом деле в два счета вывел нас из толпы гостей и проводил в кабинет Орехова. Просто чудеса, как перед ним все расступались — или не расступались, но он как-то находил маршрут с наименьшим сопротивлением толпы?

В домашнем кабинете Орехова мне бывать не доводилось, хотя его кабинет в основной конторе я видела. Тот, помню, был очень светлым, с огромными окнами, весь пронизанный солнцем. Этот нельзя было назвать темным — большое окно тут тоже имелось, и вместо тяжелых портьер его прикрывали только новомодные заслонки-жалюзи, сейчас поднятые. Но тяжелая мебель из темного дерева, монументальный стол и кресло с высокой спинкой, явно изготовленные по давней моде, создавали впечатление тяжеловесности. Я решила, что этот кабинет достался Орехову от отца или, может быть, даже деда.

Или и от того, и от другого.

Впрочем, фотографии дирижаблей и аэромобилей в простенках между шкафами, светлые обои и старинный компас на стене — все это, без сомнения, был Орехов. Равно как и чернильный прибор в виде изящной девушки с крыльями, держащей на вытянутых вверх руках земной шар. Этот прибор я подарила Орехову на его последний день рождения — точнее, это был наш совместный подарок с шефом: Мурчалов выделил деньги на покупку, а я выбрала.

Кроме монументального стола с креслами было в этом огромном кабинете еще одно нововведение: круглый стол со стоящими вокруг более легкими стульями. Именно его шеф немедленно захватил для собственных нужд. В буквальном смысле захватил, выпрыгнув прямо на середину. После чего обратился к ювелиру:

— Ну что же, господин Аксенушкин… как вас по имени-отчеству? Петр Гаврилович? Рассказывайте! Кто именно заказал у вас гарнитур, при каких обстоятельствах, как был оформлен заказ?

Невзрачный человек полез в карман своего старомодного сюртука, достал оттуда большой чистый платок, высморкался в угол — я заметила, что глаза у него покраснели, — затем сунул его обратно, достал из другого кармана маленькую записную книжку и произнес:

— Заказ поступил второго августа, от имени Марины Бикташевны Алеевой, с оплатой через кредитный счет Никифора Терентьевича Орехова в нашем заведении…

— Постойте, — перебил его шеф. — Ведь не сама Марина Бикташевна приезжала размещать заказ? Кто сделал это за нее? И что, у Никифора Терентьевича открыт в вашем кумпанстве кредитный счет?

— Что-то вроде того. Он несколько раз заказывал у нас памятные булавки и броши для лучших сотрудников. Серебро, золото и платина, в зависимости от выслуги лет. Я работал на последнем заказе около года назад, — кивнул Аксенушкин. — Оплата неизменно производилась в срок, без всяких недоразумений. Поэтому мы начали работать немедленно…

Так же медленно, обстоятельно, то и дело прибегая к носовому платку, чтобы промакнуть либо лысину, либо нос, ювелир продолжил свой рассказ.

По его словам, он не знал, кто именно обратился в кумпанство от имени Марины Бикташевны — знал только, что это был ее личный секретарь, но сам никогда этого секретаря не видел, не знал даже, мужчина это или женщина. Его делом было исключительно изготовление гарнитура.

— А внешний вид украшения вы с заказчиком не обсуждали? — уточнил Мурчалов.

— Не обсуждал. Нам были предоставлены размеры и пожелания заказчика с точки зрения драгоценных металлов и камней, все остальное было оставлено на наш суд. Я попросил свою помощницу, Нефедову, подготовить несколько эскизов. Они были переданы клиенту через нашего приказчика, после чего один из них нам одобрили, и мы приступили к работе. Это было восьмого августа.