Гендальев

Но коллеги его уже не слышали, оба они давно были заняты изучением женских тел на ощупь.

Подобные привилегии в стриптизе были, разумеется, далеко не для всех. Приди сюда с улицы какие-нибудь непонятные дяди с умеренными финансовыми возможностями – им бы никто не позволил лапать танцовщиц. И уж тем более проделывать с ними то, что чуть позже проделает юридическая фирма «Полуоткатов и партнёры».

Здесь действовал чёткий регламент, и для того, чтобы стриптизёрши превратились для клиента в проституток, необходимо было, как минимум, личное знакомство с хозяином заведения и плотно набитый кошелёк. В некоторых случаях ещё приходилось договариваться с самими девушками, поскольку многие из них искренне полагали, что раздеваться на публику это искусство и уважаемая профессия, не имеющая ничего общего с еблей за деньги. Впрочем, такие оригиналки здесь встречались редко и, как правило, все их возражения больше смахивали на набивание цены.

Полуоткатов и партнёры ни с чем подобным никогда не сталкивались – их здесь уважали, с женщинами они были ласковы, а деньги из их карманов никогда не прекращали извергаться бурным потоком.

Гендальев закрылся в туалете, спустил штаны и уселся на унитаз.

Почему-то сегодня ему жутко хотелось домой. Он был в этом месте уже много раз и перепробовал здесь всё, что только было можно перепробовать. Даже двух официанток. Похоже, что в его жизни наступил очередной переломный момент и как когда-то, долго страдая от униженности и отсутствия женского внимания, он резко разорвал то, что взвалил на себя в образе Соне Щёчкиной, точно так же и сегодня ему захотелось сбросить с себя весь этот бессмысленный поток беспорядочных связей.

И как, интересно, это до сих пор не надоело Цыганскому с Полуоткатовым? Семёну то уж и вовсе впору внуков заиметь.

Посидев какое-то время на унитазе без каких-либо физиологических процессов, он встал, застегнул брюки и слил воду. Вымыв руки, Гендальев прошёл в вестибюль и протянул номерок учтивому гардеробщику.

– Вы уже уходите? – с трагическим видом спросила, возникшая рядом, администратор.

– Да что-то голова разболелась, – соврал Виктор. – Передайте, пожалуйста, моим друзьям, что я уехал.

Администраторша изобразила на лице сочувствие.

– Как жаль! Конечно, передам, будьте здоровы! И… ждём вас снова.

– Да-да, спасибо.

Натянув на ходу куртку, он толкнул входную дверь.

Холодный ноябрьский ветер ударил в лицо. Он не был сильно пьян. За то короткое время, что Гендальев провёл в стриптизе, в этот пятничный вечер он выпил немного, от силы пару стаканов с коктейлем. Его патрон, а теперь уже и вроде как друг, Полуоткатов, никогда не чурался сесть пьяным за руль. Полная вседозволенность и таинственные связи с руководителями местного аппарата правоохранительной структуры делали его персону неприкосновенной. Ну а дружба, или непосредственная связь с этим человеком, позволяли рулить в нетрезвом виде и Виктору.

Щёлкнув сигнализацией на брелке, он влез в машину и завёл мотор.

Очередная пятница, похожая на сотни других так же, как куриные яйца в картонной формочке, была завершена. Яйцо разбито и съедено, формочка пуста и выброшена… Завтра яйцо переварится и высрется, а послезавтра будет куплена новая картонная формочка.

Глава восьмая. Следующие четыре года

Рано или поздно в жизни любого профессионала наступает момент, когда карьера достигает своего пика. Дальше он уже не вырастет и будет находиться на этом уровне столько, сколько сможет удержаться. Вцепится в своё служебное положение и будет старательно тянуть лямку до пенсии, или смерти.

В юности Виктор Гендальев о таких вещах не задумывался, однако к тридцати годам он уже перестал желать, чего бы то ни было большего, нежели имел. Его доходы были гораздо выше среднего, причём рост этих доходов происходил регулярно. Контора «Полуоткатов и партнёры» процветала, начальник ворочал крупными делами, связанными с передачей взяток, Цыганский торговал болтовнёй и ставил на поток рядовых граждан, желающих получать красивые обещания и мелкую психологическую помощь, Гендальев занимался тем, что умел лучше всего – исполнял конкретные поручения.

Удивительно, но ни один из клиентов, одураченных Исхаком Цыганским, никогда не предъявлял никаких претензий, даже устных. Поистине, у этого человека был дар оболванивать. Хотя, быть может, он просто давал людям то, в чём они больше всего нуждались – надежду и задушевную беседу. Мало кто любил слушать безнадёжную правду, ведь правда, она как проститутка: все хотят, но никто не любит. Любить они привыкли образы и красиво нарисованные иллюзии, а в этом Исхак Цыганский был мастер.

Гендальев часто встречал в судах адвоката Волкова. Жизнь будто бы подталкивала Виктора к сравнительному анализу. Сам не зная почему, он питал к этому человеку уважение. Уважение, спрятанное глубоко в душе, под спудом жалости, показной неприязни и возможно… зависти. Волков был неприятен и беден, вечно со всеми на ножах, вечный борец с системой, вечный проигравший.