Гендер и политика времени. Феминистская теория и современные дискуссии

Во многих странах профсоюзы и феминистки ведут длительные кампании (поддерживаемые некоторыми исследователями, такими как уже указанный Гершуни) за законодательство, уменьшающее рабочее время и отпуск по уходу за ребенком. Тем не менее, сам Гершуни, в основном игнорирует роль трудовых обеднений и женского движения в решении этих вопросов, он рассматривает государство «почти как автономную институцию, отделенную от гражданского общества» (Fitzpatrick, 2004, p. 213). Это связано с его общим акцентом на экономике, а не на политике и явном убеждении, что время досуга первоначально ценно тем, что это время потребления. Как отмечает Фицепатрик, это убеждение «отражает овеществление времени капитализмом социальных государств больше, чем что-либо» (Fitzpatrick, 2004, p. 213); и не только потому, что это девальвирует время отдыха, не требующее финансовых затрат, но и потому, что тут игнорируется потенциальное значение времени как политического ресурса.

Хотя Гершуни приветствует формы потреблении, которые создают хорошие рабочие места, Шор, напротив, рассматривает потребление значительно более негативно — как движущую силу ненормированного рабочего дня. Он, по ее мнению, оказывает драматический эффект на здоровье и семейную жизнь рабочих в США, загоняя их в «беличье колесо» — «коварный цикл работы и расходов», где они вынуждены работать значительно больше времени для поддержания такого способа жизни, который всегда останется для них недостижимым (Schor, 1991, p. 107). Она утверждает: «Потребительство — это не вечная черта человеческой природы, но специфический продукт капитализма», достигший опасного уровня за последние десятилетия (Schor, 1991, p. 117). В своей книге «Перерасходы американцев» она определяет две ключевые причины возрастания соревновательных расходов (competitive spending). Во-первых, телевидение приучает зрителей к тому, что глянцевый образ жизни (такой, например, как в сериале «Друзья») — это базовая точка для оценки приемлемого образа жизни. Во-вторых, начиная с 1970‑х годов усиление экономического неравенства оставило многих американцев из среднего класса позади тех, кто смог подняться выше по социальной лестнице; они же продолжают стремиться к их образу жизни и чувствовать себя значительно беднее, несмотря на то, что имеют сейчас больше. Шор далее утверждает, что люди к тому же вынуждены тратить больше средств на частное образование и другие службы, так как давление соревновательных расходов делает их все более неготовыми платить налоги, и предоставление общественных услуг снизилось (схожая точка зрения, см.: Rebick, 2000).

Шор утверждает, что увеличение продуктивности труда означает, что в принципе граждане США сегодня могут иметь такой уровень жизни, который они имели в 1948 году, работая вполовину меньше, чем сейчас. И его дальнейшее увеличение может позволить людям в дальнейшем работать еще меньше, без уменьшения производительности; также, по ее мнению, это вполне достижимо и для некоторых стран Европы. Шор определяет пакет государственных мер, которые могут уменьшить рабочее время и потребление, поощряя людей ценить время как хорошее само по себе, а не исключительно из-за его денежной стоимости. Предложенные меры включают ограничения на законодательном уровне сверхурочной работы, уставных прав на оплату обычных отпусков, а также декретных, налоговой политике для того, чтобы сделать рекламу более дорогой; она также поддерживает более равное распределение общественного богатства и дохода как еще одного средства для уменьшения тягот соревновательных расходов. Эти изменения для людей будут означать: «меньше беспокоиться о защите своего имущества, так как меньше людей будет заниматься воровством вещей, которые, исходя из такой культуры, должны иметь все» (Schor, 1999, p. 165).