Гендер и политика времени. Феминистская теория и современные дискуссии

Однако сегодня многие феминистские исследователи, включая и Кул, используя свою осведомленность о политической природе истории феминизма, критикуют феминистскую подачу собственной истории. Не только некоторые «белые» западные женщины из среднего класса имеют тенденцию писать историю, исходя из своих частных интересов и проблем, приравнивая их к проблемам женщин в целом, но и те, кто подает историю феминизма и женского движения как продолжающийся эмансипаторский проект наложения повествования непрерывности на идеи и события, которые сами по себе «плюралистические, гетерогенные и случайные» (Coole, 2000, p. 38). Тем не менее, хотя они могут изменить наше понимание событий, такая критика не отрицает политической важности истории для феминизма. В самом деле, Кул пишет, что понимание не протяжной, а фрагментарной природы раннего феминизма, отражение которой мы может наблюдать в современной деятельности феминисток и их идентичности, — не проблематично; проблемы возникают лишь тогда, когда мы пытаемся рассматривать это движение с точки зрения «мета-нарратива» (Coole, 2000, p. 52).

Распространение осведомленности о разности и разнообразии может показать историю как многообразие голосов, усиливая впечатление, что она — не просто перечень неправильного или же прогресса. Не только многие современные феминистские историки опираются на гораздо более широкий круг источников и методов, чем те, которые использовались в прошлом, но и многие «неакадемические» представители и группы, включая иммигрантские группы, — пишут собственную семейную или общинную историю, обеспечивая этим укрепления чувства собственной идентичности (Cowman and Jackson, 2003).

Хотя немногие феминистки ожидают сегодня от истории открытия «истины», большинство может, в принципе, согласиться с Кристой Коумен (Krista Cowman) и Луизой Джексон (Louise Jackson) в том, что мы «в долгу перед женщинами, которые жили в прошлом; мы обязаны оценивать их с уважением и, следовательно, "правдиво"». Как утверждают Коумен и Джексон, процесс «обозначения, запоминания, пересказа и присвоения смыслов», включенный в такую оценку, достаточно сложен (Cowman and Jackson, 2003, pp. 43, 41). Выявление ряда особенностей прошлого опыта женщин поможет оценить заново наш собственный опыт. Такое признание особенности истории разных женщин предостерегает нас от одномерного решения современных проблем или выставления своих безапелляционных счетов прошлому.

Феминизм и история сегодня

Представление о частичной и нестабильной природе знания часто связывается с постмодернизмом. Тем не менее, не нужно быть постмодернистом, чтобы понимать, что история неизбежно включает в себя отбор, она также неминуемо содержит интерпретации, а не просто запись «что произошло» — все это сказал Джордж Оруэлл задолго до постмодернистов в своем мрачном романе «1984»: «Кто контролирует прошлое, контролирует будущее, кто контролирует настоящее, контролирует прошлое». Однако постмодернистский подход оценивает политическое значение истории в качестве инициативы и альтернативы, которая всегда может быть переписана и поэтому использована как феминистками, так и их оппонентами для оспаривания или поддержания главенствующих интересов, базирующихся на мужском опыте и интересах.

Обсуждение в этом подразделе предполагает, что феминистской истории необходимо держать баланс между осведомленностью о притеснениях и пониманием возможностей, и еще важно искать способы выйти за пределы видения истории как отпечатка прогресса или постоянного угнетения, признавая, тем не менее, что история — не чистая случайность. Подобная интерпретация истории придает смысл всякой деятельности, демонстрируя возможности женщин действовать в самых неблагоприятных условиях и выявляя условия прошлых феминистских свершений и поражений, а также может указывать на современные политические альтернативы. Она также обнаруживает, что если женщины не имеют общей истории и разделены своим прошлым опытом, который продолжает делить их и сегодня, это вовсе не помеха для поисков и нахождения общности, лежащей в основе «общности в различиях». Любая феминистская история настаивает на центральности гендера, как бы она его не концептуализировала. А еще приоткрывает те сферы жизни, которыми, как правило, большинство историков пренебрегает: речь о «частной» или «естественной» сфере.

Возвращение к теориям основного направления: Маркс, Гидденс и Пайерсон