Читаем Гендер и власть. Общество, личность и гендерная политика полностью

Некоторым теоретикам проникновение в то пространство, которое можно назвать приграничной областью, показалось основной стратегией. Фернбах и Мьели настаивают на гендерной неоднозначности гомосексуальности. Чодороу и Диннерстайн используют психоаналитические аргументы для доказательства важности равного участия мужчин в уходе за маленькими детьми. Антисексистское движение мужчин, по крайней мере его более радикальное крыло, попытавшись очистить маскулинность от ее связи с иерархией, быстро стало движением за феминизацию (effeminism), примкнув тем самым к радикальному феминизму.

Граница, как и зона, является пространственной метафорой, и, возможно, слишком жесткой для применения к динамическим процессам. Наверное, можно выразить мою мысль точнее, если сказать, что практика, связанная со многими вопросами гендерной политики, требует вживания в социальные противоречия, связанные с гендером. Иногда полезнее усилить противоречие, чем пытаться его разрешить. Проблема с моделью андрогинии, обсуждавшейся в Главе 8, состоит не в идее, что женские и мужские качества могут сочетаться в одном человеке, – эта идея отнюдь не нова. Проблема состоит в идее, что их сочетание какимто образом разрешает напряжение между ними. Но может произойти и наоборот.

Внутренняя политика левых, отчасти связанная с зонами освобождения, описанными выше, имеет другое стратегическое значение. Попытка создать эгалитарные домохозяйства и несексистскую среду для детей является единственной формой прогрессивной гендерной политики, в которой активно участвует значительное число мужчин-гетеросексуалов. Следовательно, она представляет собой своеобразную лабораторию, в которой разрабатываются модели альянса между группами, обычно разделенными гендерной политикой.

Движение за освобождение геев – другая такая лаборатория. Напряженность, существующая между женщинами и мужчинами в гомосексуальной политике, о которой говорилось в Главе 12, реальна и пока не устранена. Учитывая это обстоятельство, можно сказать, что существование движения в течение пятнадцати лет – с его взлетами и падениями – представляет собой существенное достижение. Опыт дискуссий и компромиссов между его участниками, объединенные и параллельные акции и коллективные празднования – это, вероятно, самая сложная практика кооперации между женщинами и мужчинами, которая до сих пор существовала в рамках радикальной перестройки гендерных отношений.

Две эти формы движений способствуют формированию более общей стратегии альянсов, т. е. экстенсивной стороны гендерной политики. Многие, а то и большинство кампаний феминисток и активистов-геев проводились вместе с людьми, не входившими в их ряды. Внешнее окружение задействуется потому, что необходимы массовость, доступ к разным слоям населения, деньги или технические навыки. В риторике движений эти обстоятельства обычно не фигурируют, поскольку в ней делается акцент на противопоставленности остальному миру и приписывании всех достижений собственной решимости и силе женщин или геев. Политические причины подобного характера риторики достаточно очевидны, но подобная установка осложняет обсуждение того, что, собственно, происходит в гендерной политике, и часто производит впечатление, будто альянс или внешняя поддержка не приветствуются.

Можно привести такой пример: реформа права, связанного с гомосексуальностью, предполагает лоббирование министров и членов парламента, работающих в комитетах по выработке партийных платформ, дискуссии с полицией, связь с группами, работающими по проблеме гражданских свобод, кропотливую работу с симпатизирующими юристами, научными работниками и журналистами. Большинство их не являются геями или публично не признаются в том, что они геи. Еще одним примером служит введение курсов женских исследований в университетах, которое предполагает совместную работу с методическими комиссиями, обсуждающими учебные программы, получение поддержки от руководства, распоряжающегося деньгами или преподавательскими кадрами, поддержку других преподавателей в распределении учебной нагрузки, организацию аудиторий, инвентаря, оборудования, поддержку лаборантов и секретарей, библиотечных работников и проч. Бо́льшая часть этих задач требует кооперации и труда многих людей, которые не являются ни феминистами, ни даже женщинами.

Перейти на страницу:

Все книги серии Библиотека журнала «Неприкосновенный запас»

Кочерга Витгенштейна. История десятиминутного спора между двумя великими философами
Кочерга Витгенштейна. История десятиминутного спора между двумя великими философами

Эта книга — увлекательная смесь философии, истории, биографии и детективного расследования. Речь в ней идет о самых разных вещах — это и ассимиляция евреев в Вене эпохи fin-de-siecle, и аберрации памяти под воздействием стресса, и живописное изображение Кембриджа, и яркие портреты эксцентричных преподавателей философии, в том числе Бертрана Рассела, игравшего среди них роль третейского судьи. Но в центре книги — судьбы двух философов-титанов, Людвига Витгенштейна и Карла Поппера, надменных, раздражительных и всегда готовых ринуться в бой.Дэвид Эдмондс и Джон Айдиноу — известные журналисты ВВС. Дэвид Эдмондс — режиссер-документалист, Джон Айдиноу — писатель, интервьюер и ведущий программ, тоже преимущественно документальных.

Джон Айдиноу , Дэвид Эдмондс

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное
Политэкономия соцреализма
Политэкономия соцреализма

Если до революции социализм был прежде всего экономическим проектом, а в революционной культуре – политическим, то в сталинизме он стал проектом сугубо репрезентационным. В новой книге известного исследователя сталинской культуры Евгения Добренко соцреализм рассматривается как важнейшая социально–политическая институция сталинизма – фабрика по производству «реального социализма». Сводя вместе советский исторический опыт и искусство, которое его «отражало в революционном развитии», обращаясь к романам и фильмам, поэмам и пьесам, живописи и фотографии, архитектуре и градостроительным проектам, почтовым маркам и школьным учебникам, организации московских парков и популярной географии сталинской эпохи, автор рассматривает репрезентационные стратегии сталинизма и показывает, как из социалистического реализма рождался «реальный социализм».

Евгений Александрович Добренко , Евгений Добренко

Культурология / История / Образование и наука

Похожие книги

Лучшее в нас. Почему насилия в мире стало меньше
Лучшее в нас. Почему насилия в мире стало меньше

Сталкиваясь с бесконечным потоком новостей о войнах, преступности и терроризме, нетрудно поверить, что мы живем в самый страшный период в истории человечества.Но Стивен Пинкер показывает в своей удивительной и захватывающей книге, что на самом деле все обстоит ровно наоборот: на протяжении тысячелетий насилие сокращается, и мы, по всей вероятности, живем в самое мирное время за всю историю существования нашего вида.В прошлом войны, рабство, детоубийство, жестокое обращение с детьми, убийства, погромы, калечащие наказания, кровопролитные столкновения и проявления геноцида были обычным делом. Но в нашей с вами действительности Пинкер показывает (в том числе с помощью сотни с лишним графиков и карт), что все эти виды насилия значительно сократились и повсеместно все больше осуждаются обществом. Как это произошло?В этой революционной работе Пинкер исследует глубины человеческой природы и, сочетая историю с психологией, рисует удивительную картину мира, который все чаще отказывается от насилия. Автор помогает понять наши запутанные мотивы — внутренних демонов, которые склоняют нас к насилию, и добрых ангелов, указывающих противоположный путь, — а также проследить, как изменение условий жизни помогло нашим добрым ангелам взять верх.Развенчивая фаталистические мифы о том, что насилие — неотъемлемое свойство человеческой цивилизации, а время, в которое мы живем, проклято, эта смелая и задевающая за живое книга несомненно вызовет горячие споры и в кабинетах политиков и ученых, и в домах обычных читателей, поскольку она ставит под сомнение и изменяет наши взгляды на общество.

Стивен Пинкер

Обществознание, социология / Зарубежная публицистика / Документальное
Йемен. Земля ушедших в легенды именитых царств и народов Древнего мира
Йемен. Земля ушедших в легенды именитых царств и народов Древнего мира

Книга, предлагаемая вниманию читателя, – это увлекательное историко-этнографическое путешествие в Йемен, в его прошлое и настоящее. Человеку, интересующемуся историей Арабского Востока, она расскажет о землях автохтонов Аравии, о «колыбели» арабов и арабской цивилизации, о временах величия Древнего Йемена, «Аравии Счастливой», и о днях сегодняшних. Познакомившись с богатой историей Йемена, с жизнью и бытом йеменцев, их сказаниями, легендами и преданиями, обычаями, традициями и нравами, читатель заново откроет для себя эту красивую и гостеприимную страну, одну из древнейших на нашей планете, к сожалению, терзаемую сегодня войнами и пожарищами.

Игорь Петрович Сенченко

Обществознание, социология / Учебная и научная литература / Образование и наука