Гендер и власть. Общество, личность и гендерная политика

Достаточно ли далеко зашли кризисные тенденции в гендерном порядке, чтобы обеспечить базу для формирования большинства общества, приверженного глубокой структурной реформе? Это, вероятно, ключевой стратегический вопрос, стоящий перед радикальными политиками. Он включает комбинацию интенсивных и экстенсивных стратегий; первая из них служит для определения направлений и оценки степени реалистичности преобразований, а вторая – для наращивания мускулов движения. Данная комбинация до сих пор не была реализована. Предпосылки ее реализации сильнее, чем где бы то ни было, ощущаются в сфере полового разделения труда; здесь приходят в голову кризис представления о семейном заработке (family wage), кризис в системе ухода за детьми и изменение взглядов на отцовство, неспособность либеральной политики равных возможностей решать проблемы массовой безработицы среди молодежи. Тем не менее основная энергия радикализма движения сосредоточена в других областях. Если радикальному большинству общества, выступающему за гендерную справедливость, суждено материализоваться, то оно материализуется не в форме масс людей, которые соберутся под уже вышитые и высоко поднятые знамена. Для сплочения этих сил потребуется болезненное преодоление некоторых слабых сторон современного радикализма.

Заключительные замечания относительно мироустройства, к которому может привести социальная теория гендера

Логически возможны две цели преобразования гендерных отношений: упразднение гендера и его воссоздание на новых основаниях.

Ставя перед собой первую цель, некоторые смельчаки предлагали упразднение воспроизводства человека половым путем. Так, Дэвид Фернбах в последней и весьма сложной версии этого подхода заходит столь далеко, что выдвигает такую идею: преодоление внутренней природы человека, модернизация нашей «палеолитической» системы воспроизводства будут эквивалентны преодолению внешней природы. Не говоря уже о сомнительной политике репродуктивных технологий, обсуждавшейся выше, этот подход, подобно воспеванию связи женщины с природой, который является его зеркальной версией, основан на непонимании того, как конструируется социальный мир гендера. Гендерный порядок не является и никогда не являлся биологическим феноменом. Он представляет собой конкретную историческую реакцию на репродуктивную биологию человека. Возможны и другие коллективные реакции. Попытка упразднить биологический пол (biological sex), разумеется, относится к их числу. Но она не приведет к освобождению от сил природы посредством ее преодоления, поскольку существующий гендерный порядок заключен не в природе. Она приведет к повальному искажению человеческого тела, которое, безусловно, снизит разнообразие человеческого опыта и с большой вероятностью усилит существующие властные структуры.

Если упразднение гендера представляется достойной целью, то оно должно быть направлено на упразднение гендера как социальной структуры. Согласно определению, данному в Главе 6, гендер связывает поля социальной практики с разделением ролей в сфере репродукции, делая их релевантными друг другу. Следовательно, его упразднение повлечет за собой нарушение связи между этими полями, которое, в свою очередь, приведет к игнорированию или отрицанию биологического различия и, разумеется, к отказу от его прославления. Различие между полами будет просто взаимодополнительностью функций при воспроизводстве, а не вселенским разделением или социальным предназначением. Оно не будет необходимо для структурирования эмоциональных взаимоотношений, так что категории гетеросексуального и гомосексуального станут несущественными. Оно не будет необходимо для структурирования характера, так что необходимость в маскулинности и фемининности тоже отпадет.

Такие перспективы вытекают из деконструкционистского крыла теории движения за освобождение геев, и в качестве конечной цели движения они выглядят более убедительно, чем в качестве актуальной стратегии. Большое достоинство такой программы – в том, что она направлена на устранение оснований гендерных неравенств. Тот способ, которым биологическое различие и сходство интегрированы в структуры социального неравенства, порождает наши дилеммы относительно природы, а не саму природу. Неравенство является основанием формирования интересов, порождающих практики, которые институционализируют разные формы несправедливости, защищающую их политику и оправдывающие их идеологии. Понятие освобождения (liberation) связано не столько со свободой в смысле отсутствия ограничений поведения личности, сколько с равенством.