Гендер и власть. Общество, личность и гендерная политика

Поэтому в обществе, в котором будет устранено гендерное неравенство посредством изменения гендерной композиции, будет другая, неведомая до сих пор структура чувств и переживаний. Большая часть культурного наследия тогда будет восприниматься как история погружения в чужие концептуальные рамки. Разумеется, они не будут абсолютно чужими: сохранятся любовь, ненависть, ревность и приверженность разным идеалам, которые делают жизнь интересной. Но они будут переживаться скорее как отношения между личными жизненными проектами, чем как неизбежная судьба. Это означает, что в них будет заключено меньше власти культуры. Чувство неизбежности – это не пассивное сознание, а один из рычагов воздействия на опыт и действие, порождающий механизм (если применить другую метафору) трагедии и радости. Оно не только сужает мир, но и делает жизнь в нем более интенсивной.

Перестроенное таким образом, человеческое общество достигнет ранее не виданного уровня практического равенства и колоссального обогащения своих культурных ресурсов. Об этом обогащении стоит поговорить. Во-первых, в игру вступает значительно больше игроков. Сторонники принципа равных возможностей правы, когда утверждают, что дискриминация по половому признаку приводит к потере человеческих ресурсов, и этот принцип должен быть распространен далеко за пределы вопроса о занятости. Во-вторых, свободный пересмотр гендерных отношений, которые сейчас существенно ограничены, и психологических и культурных моделей, которые сейчас значительно стилизованы, способствует росту в геометрической прогрессии возможностей экспериментирования и изобретательства. На самом деле опыты гермафродитизма и андрогинии – это только самые первые формы таких экспериментов. В-третьих, – и это, вероятно, самый важный момент – эмоциональные измерения жизни, открытые для поиска в обществе гендерного равенства, гораздо сложнее, чем в нашем обществе сегодня, благодаря бо́льшим возможностям для творчества и разнообразия. Любовь равных не менее страстна, чем любовь под звездой гендерного неравенства. Эта страсть будет иной, так как она не будет окрашена чувствами защиты и зависимости. На их место придут восхищение новизной и непредсказуемостью и радостью устроения будущего, не обремененного предустановленными ограничениями. Любящие столкнутся с другими трудностями, такими как проблемы выстраивания новых форм взаимного чувства и уравновешивания преданности другому и изобретения своего Я.

Хотя мы связываем эти возможности с изменениями в структуре гендерных отношений, у них есть и другие предпосылки. Эти предпосылки лежат в развитии общества, свободного от классового и расового неравенств, свободного от империализма и оскорбительных для человека неравенств жизненного уровня, существующих в глобальном мире.

Анализ, проведенный в настоящей книге, опровергает как идею о том, что гендер является формой угнетения, которая лежит в основе всех других форм угнетения, и потому гендерная политика должна быть приоритетной, так и идею о том, что гендерные неравенства вторичны и потому гендерная политика может реализовываться на периферии основного политического события. Основное событие – историческая борьба человечества за равенство, которая в настоящее время является борьбой за выживание человека, – это комплекс этих составляющих. Глобальное неравенство – это сложносоставная структура, если рассуждать о нем в рамках того же более широкого подхода, который я применяю по отношению к гендеру.

Отсюда следует, что составляющие этой системы влияют друг на друга. Поэтому нельзя принять аргументы, которые пользуются все большей популярностью среди радикальных интеллектуалов: мол, радикальную политику можно разбить на множество отдельных социальных битв на разных участках, не имеющих между собой системной связи. Эти аргументы отражают вполне обоснованную неудовлетворенность попытками, например со стороны ортодоксального марксизма, встать над другими группами, кампаниями и социальными битвами. Но они не показывают нам, как принять рациональные выборы стратегий, основанных на таких понятиях, как кризисные тенденции. Движения за социальные изменения должны иметь стратегию, чтобы их приоритеты не были заданы им оппозицией.