Генерал Абакумов. Всесильный хозяин СМЕРШа

Такая была система, созданная Советской властью, которая периодически вращала маховик мясорубки. Поэтому оценить личность Абакумова без учета советского беззакония невозможно.

Д.А. Волкогонов обнаружил в архивах совершенно секретный документ, на котором стояла подпись Абакумова. Речь шла об американском гражданине, которого обвинили в шпионаже. За это он просидел восемь лет. Срок закончился, и посольство США сообщило, что готово вернуть его на родину. Однако министр госбезопасности доложил Сталину: «Нельзя выпускать. Пробыл столько лет в наших лагерях, столько видел. Надо ликвидировать». Вождь начертал «Согласен», и иностранца уничтожили.

А ведь в этом конкретном случае Виктор Семенович был убежден в своей правоте.

5

Суда Виктор Семенович ждал долго. А когда дождался, стало легче. При Сталине он просидел один год и восемь месяцев. «Дело врачей» затягивалось, и только смерть вождя подарила ему еще больше года жизни. Сегодня можно с достоверностью сказать, что если бы Сталин прожил дольше, участь Абакумова была бы решена в 1953 г.

Арест Берии продлил жизнь Виктору Семеновичу еще на месяцы, а потом его спасла борьба за власть в Кремле Хрущева. Это тоже сыграло свою положительную роль. Как говорится, карты так легли. Следовательно, после смерти вождя Абакумов просидел еще один год и девять месяцев.

Итак, 14 декабря 1954 г. началось открытое судебное заседание выездной сессии Военной коллегии Верховного Суда СССР.

Происходило это действие в Доме офицеров Ленинградского военного округа, там же, где судили «ленинградцев». Отказавшись от услуг адвоката, Виктор Семенович держался на суде с большим достоинством. В ответ на вопрос суда, признает ли он себя виновным, он заявил: «Виновным себя не признаю. Это дело провокационное, оно сфабриковано Берией, Кобуловым и Рюминым».

К.А. Столяров в своей книге «Голгофа» пишет:

«В ходе судебного разбирательства Абакумов заявил следующие ходатайства:

— приобщить к делу его докладные записки в ЦК ВКП(б) и в Совет Министров СССР, касавшиеся всех вопросов рассматриваемого дела;

— приобщить к делу постановление директивных органов о расследовании преступной деятельности Кузнецова, Вознесенского, Попкова и других;

— приобщить к делу изданные им приказы и директивы, направленные на ликвидацию недостатков, имевшихся в работе следственного аппарата МГБ СССР;

— приобщить к делу постановление директивных органов о сокрытии Меркуловым некоторых материалов по делу «авиационников»;

— приобщить к делу протокол об окончании следствия, подписанный в январе 1953 года т.т. Ильичевым и Китаевым;

— вызвать в суд в качестве свидетеля бывшего первого заместителя министра государственной безопасности С.М. Огольцова, который непосредственно курировал следственную часть по особо важным делам;

— рассмотреть в судебном заседании факты применения к нему мер физического воздействия в период предварительного следствия;

— занести в протокол судебного заседания, что на следствии ему не разрешали писать заявления в Президиум ЦК КПСС».

Обосновывая эти ходатайства, Абакумов был убежден, что без них суд не может установить объективность принимаемых им решений.

Речь шла о выполнении приказов руководителей партии и государства, проведении в жизнь постановлений Политбюро ЦК ВКП(б) или же о собственной инициативе министра.

Государственный обвинитель P.A. Руденко на это заявил: «Я считаю, что большинство ходатайств, заявленных подсудимым Абакумовым, несостоятельны и удовлетворению не подлежат».

А значит, вопрос по Абакумову был решен задолго до суда в Кремле.

В свою защиту Виктор Семенович говорил следующее: «Я заявляю, что настоящее дело против меня сфабриковано. Я заключен под стражу в результате происков Берии и ложного доноса Рюмина, три года нахожусь в тюрьме, в тяжелейших условиях. Меня избивали. Администрация не дает мне бумаги. Жена с маленьким ребенком содержится в тюрьме. Мое обвинение начал фальсифицировать Рюмин, который обвинил меня в тягчайших преступлениях и докатился до абсурда, признав меня за главаря еврейской контрреволюционной организации. Одни обвинения в отношении меня прекращались, другие появлялись. Все недостатки в органах ЧК, скопившиеся за длительный период, вменяются мне как преступления. Я ничего не делал сам. В ЦК давались указания, а я их выполнял. Государственный обвинитель ругает меня, с одной стороны, за допущенные перегибы, а с другой — за промахи, смазывания. Где же тут логика?»

Виктор Семенович, имея четырехклассное образование, был достаточно самообразован, отличался умом и сообразительностью. Но он никак не мог понять: в чем он виноват? Обвинения власти действительно были несостоятельны. Но в том-то и заключалась советская система беззакония, что B.C. Абакумов уже более трех лет отсидел в тюрьме, а значит, он не мог быть невиновным. Бывший всемогущий министр так и не понял, что к нему применили тот же механизм, который отлаженно работал и до него, и при нем, а теперь уже и после. Где действовал блатной принцип: «Умри ты сегодня, а я завтра!»

* * *