Генерал армии А. А. Епишев

Что касается минирования военных объектов, узлов дорог, то к нему самое непосредственное отношение имел и А. А. Епишев. С его ведома разрабатывались планы минирования объектов не только партизанами, но и воинскими частями перед отступлением. Полковник в отставке И. Г. Старинов, который в дни боев за Харьков возглавлял оперативно-инженерную группу, вспоминает о своей встрече с Алексеем Алексеевичем:

«Прием посетителей был в разгаре. В приемной собралось много народа, и я подумал, что мне придется долго ждать. Однако вышедший из кабинета помощник секретаря сразу вызвал четырех человек и, обращаясь ко мне, сказал:

— Товарищу Епишеву о вас доложено. Он примет вас сразу после этих товарищей.

Войдя в кабинет, я представился, коротко доложил утвержденный Военным советом фронта план заграждений и сказал, что выполнение его в значительной мере зависит от того, насколько быстро и полно предприятия Харькова сумеют обеспечить нас необходимой техникой.

Посмотрев заявку на корпуса для мин замедленного действия, мин-сюрпризов, буры, секретарь обкома сказал:

— Заявка небольшая, но и времени мало, промышленность перебазируется в глубокий тыл, однако все необходимое наши предприятия подготовят. — Епишев дал советы, которые очень помогли нам»[43].

С секретарем обкома полковник в отставке И. Г. Старинов уточнил и главную задачу: план минноподрывной операции «Западня», в соответствии с которым предполагалось установить около тысячи только мин-сюрпризов и две тысячи мин замедленного действия различного назначения. После ознакомления с замыслом операции А. А. Епишев поинтересовался: «Ну а где оставим радиоподарок?» И, не дожидаясь ответа, подсказал адрес одного из объектов — дом № 17 по улице Дзержинского. Особняк со всеми удобствами находился в глубине двора, среди могучих лип и дубов, за высоким сплошным забором. В подвале этого дома на двухметровой глубине заложили мины замедленного действия. Случилось так, как и предполагали. Гитлеровцы, вступив в город, облюбовали особняк, проверили его, извлекли даже несколько мин, которыми оказались специально установленные устройства, так называемая «блесна», отвлекающая внимание от основного заряда. В доме расположился начальник харьковского гарнизона генерал фон Браун. А через двадцать дней, ночью 14 ноября, переданные воронежской радиостанцией сигналы сделали свое дело. Мощные взрывы потрясли оккупированный врагом город. От одного из них взлетел на воздух особняк на улице Дзержинского вместе с генералом Брауном и офицерами его штаба[44].

Гитлеровцев, вошедших в город, на каждом шагу подстерегала опасность. Солдат 294-й фашистской дивизии, захваченный в плен в феврале 1942 г., показал на допросе, что в Харькове «часто возникают пожары. Неизвестные и неуловимые люди поджигают и взрывают дома и казармы, занятые немецкими военными учреждениями и воинскими частями».

«В Харькове подготовлено восстание. 57-ю пехотную дивизию не выводить» — так записал в своем дневнике в январе сорок второго года начальник штаба сухопутных войск гитлеровской Германии генерал Гальдер[45]. Хотя восстание и не произошло, как казалось перепуганному гитлеровцу, но всенародная борьба против оккупантов в Харькове и области нарастала. Город не хотел подчиняться насилию, сопротивлялся. Патриоты срывали попытки гитлеровцев использовать индустриальные возможности Харькова в своих целях. В одном из донесений городская управа сообщала, что удалось ввести в строй 51 предприятие, на каждом из которых работало в среднем по 20 — 30 рабочих. А один из руководителей антипартизанских карательных отрядов Оберлендер сообщал: «Гораздо большей опасностью, чем активное сопротивление партизан, здесь является пассивное сопротивление — трудовой саботаж[46].