Генерал де Голль

После этого проходит четыре месяца без каких-либо существенных сдвигов в алжирской политике де Голля. Война становится все более ожесточенной. Сторонники «французского Алжира», обрадованные провалом переговоров в Мелене, мобилизуют свои силы. В июне 1960 года их лидеры собрались в предместье Парижа Венсенне на «коллоквиум». Здесь знакомые лица: Бидо, Дельбек, Дюше, Лакост и прочие. Они подтверждают свою враждебность политике самоопределения и учреждают особый комитет. Алжирские «ультра», в свою очередь, создают новый «Фронт французского Алжира» с филиалом в метрополии. Фашиствующие военные группируются вокруг генерала в отставке Салана. Центром их деятельности становится Мадрид.

Одновременно все большее значение для эволюции алжирской проблемы приобретает движение за мир. Именно осенью 1960 года оно становится особенно массовым. Переговоры в Мелене породили надежды; их провал вызвал горькое разочарование и усилил решимость бороться против войны. Движение выражается в разных формах — от массовых, организованных действий трудящихся-коммунистов до таких крайних форм, как прямая помощь ФЛН. В сентябре происходит суд над 25 участниками «сети Жансона», которые непосредственно сотрудничали с алжирским освободительным движением. Тогда же публикуется «манифест 121», подписанный крупными деятелями культуры. Манифест оправдывал отказ от участия в войне вплоть до дезертирства. А число дезертиров в последнее время заметно возросло. Против подписавших манифест возбуждается судебное преследование. Среди обвиняемых — всемирно известный философ и писатель Жан-Поль Сартр. Узнав об этом, де Голль говорит своим сотрудникам: «Возбуждать общественность — ремесло интеллигентов. Они в своей роли. Пусть они это делают. Не в первый раз такие люди доставляют хлопоты властям». И президент вспоминает Золя, Ролла-на, особенно Вольтера. И он неофициально просит судебные органы прекратить дело против Сартра,

Может быть, он не придает значения движению за мир в Алжире? Напротив, он поражен его размахом, и оно побуждает его напряженно обдумывать новые ходы в сложной алжирской игре. Именно тогда де Голль принимает решения, которые приведут через шестнадцать месяцев к окончанию войны…

В это время в речах де Голля обычной становится новая формула: «алжирский Алжир», вызывающая бешенство «ультра». А 5 сентября на очередной пресс-конференции он заявляет, что «единственный вопрос», который остается, это добиться того, чтобы «алжирский Алжир» остался в «ассоциации, в дружеском союзе» с Францией. Иначе говоря, цена самоопределения — сохранение в Алжире важнейших французских позиций и привилегий. Президент указывает также: «Со всех сторон говорят: де Голль может решить алжирскую проблему. Если он этого не сделает, то этого не сделает никто. Так пусть мне дадут возможность это сделать. Я не требую большего».

К кому же обращается генерал с этим требованием? К упорным сторонникам «французского Алжира»? Но они уже не в состоянии воспринимать какие-либо логические доводы. К левым силам? Но они своей борьбой за мир служат для него, по крайней мере, мощным противовесом «ультра». Речь идет о тех колеблющихся, которые все еще не могут окончательно согласиться с тем, что Алжир — это не Франция. А они есть повсюду: в армии, в парламенте, в государственном аппарате, даже в его правительстве. Любопытно, что он вынужден прибегать к весьма странным для него приемам, если не сказать уловкам.

4 ноября радио и телевидение передают его речь. А в ней содержится нечто весьма новое, хотя это всего лишь слова. Но слова всегда служат де Голлю важнейшим орудием политического действия. Он впервые произносит термин «Алжирская республика», которая «будет существовать однажды». Комментаторы расценивают это заявление как обещание формального признания де-факто Временного правительства Алжирской республики. Итак, новая сенсация, вызывающая удовлетворение одних и ярость других. Среди последних и его премьер-министр Мишель Дебрэ, который бурно протестует: «Но ведь это абсолютно не соответствует тексту, который я читал!» С обезоруживающей искренностью генерал отвечает: «Это правда. Я не хотел говорить об Алжирской республике. Верно. Но я это сказал. В конце концов лучше сделать так, поскольку все равно это кончится именно так».

В ноябре 1960 года генерал приступает к подготовке новых акций в алжирской политике. Создается пост государственного министра по алжирским делам, подчиненного непосредственно президенту. На этот пост назначается Луи Жокс, соратник де Голля времен войны, опытный дипломат. Тем самым отстраняются от алжирских дел члены правительства, которые, несмотря на личную преданность генералу, все еще не могли отрешиться от своей слабости к «французскому Алжиру».

14 ноября де Голль объявил на заседании Совета министров свое решение вынести алжирский вопрос на референдум, который назначен на 8 января 1961 года. Намереваясь приступить, наконец, к более решительным действиям, он хочет заручиться новым выражением доверия Франции и заодно упрочить свои личные позиции.