Генерал Деникин

Антон Иванович Деникин, свято чтущий все, что связано с его матерью, был «обречен» на нерешительность с женщинами. А уж с выпускницей Института благородных девиц, петроградской курсисткой, красавицей-дворянкой, младше его на двадцать лет… Он не видел ее уже шесть лет и с замирающим сердцем представлял себе, как Ася расцвела. Но она-то видела фото доблестного генерала Деникина в газетах и журналах.

Ася, которой трехлетней поручик Антон Деникин подарил незабвенно роскошную куклу, изучила его сызмальства. Она знала и прекрасно ощущала крайнюю деликатность Деникина во всем, что касалось теперь их взаимоотношений. Сорвиголова на поле боя, он был неспособен женщину напористо «атаковать», что и положено рыцарям. Здесь Деникин был застенчив. Поэтому и сам остро чуял такую же складку в других людях, например, постоянно отмечая ее в поведении Николая II.

К этому времени Ася Чиж уже пережила гибель жениха-гусара. По подробным письмам Деникина она улавливала его истинные чувства и поощрила их в своих. Писем Ксении Чиж к Деникину на войну у меня нет, но об этом рассказала в Версале их дочь Марина Антоновна:

– Разница между мамой и папой в годах ей ничего не говорила, она сделала первые шаги.

Я все же усомнился в их легкости у столь привлекательной для многих ее сверстников девушки. Марина Антоновна подтвердила:

– Безусловно, сыграла роль известность папы, о Деникине много писали.

В общем, Антон Иванович в преддверии Пасхи почувствовал свой шанс на «Воскресение, возрождение». Он и до этого порой Асе намекал, что ищет «ответы на вопросы незаданные и думы невысказанные», подчеркивал некий «тот невысказанный, но давно уже назревший вопрос», все же пасуя: «Я не хочу врываться непрошенным в Ваш внутренний мир».

4 апреля Деникин решился, сделал Асе предложение, тревожно заканчивая:

…Вы большая фантазерка. Я иногда думаю: а что, если те славные, ласковые, нежные строчки, которые я читаю, относятся к созданному Вашим воображением идеализированному лицу, а не ко мне, которого Вы не видели шесть лет и на внутренний и внешний облик которого время наложило свою печать. Разочарование? Для Вас оно будет неприятным эпизодом. Для меня – крушением… Письмо придет к Пасхе, Христос Воскресе! Я хотел бы, чтобы Ваш ответ был не только символом христианского праздника, но и доброй вестью для меня…

Ася предполагала, что «почтовый» роман может так заостриться, и все же оказалась неготовой сразу сказать генералу «да». Отчего? Возможно, потому что первый ее жених-офицер уже погиб на войне. Она не отказала Деникину, но просила времени для окончательного решения.

Для него это было шоком:

То, что я написал 4-го, я не говорил еще никому ни разу в жизни. Вы поймете мое нетерпение, с каким я ждал ответа, хотя и условного; мое волнение, с каким я вскрывал Ваше письмо. Письмо от 12-го… такое осторожное и такое рассудочное. Быть может, так и надо. Я же, обычно замкнутый, недоверчивый, немножко отравленный анализом, я изменил себе, открыв Вам душу…

Да все же Деникин не был бы Деникиным, если б не верил в себя. Ни в одном бою он по слабодушию не проигрывал, в любых начавшихся сражениях «застенчивости» уже не знал. На Пасху генерал предчувствовал, что Асенькины «маневры» не состоятельны. Как всегда, решившись, «железный» дивизионный дышал полной грудью:

Пасху встретили неожиданно торжественно. Приехал архиерей с духовенством. И среди чистого поля в огромном, созданном из ничего – прекрасном и величественном зеленом храме (ель и сосна), среди полной тишины, словно замершего боевого поля, среди многих тысяч стрелков вооруженных, сосредоточенных и верующих – началось торжественное пасхальное архиерейское служение. Обстановка весьма необычная для него и для нас. Впечатление большое…

Генерал начал отчаянный штурм цитадели, от которой зависела вся его дальнейшая жизнь. Несколько недель он бил по Асенькиному сердечному и душевному состоянию рассудительной письменной артподготовкой, переходящей в ровный перестук пулеметов признательности, прицельно винтовочно выстреливал и атаковал штыками пронзительных слов, которые ярко загорелись под его опытным литераторским пером… Он переживал, о чем потом выразился, «такое напряженное настроение, как во время боя, исход которого колеблется».

Так Ася Чиж стала невестой генерала-лейтенанта Деникина. Когда она согласилась, Антон Иванович немедленно загорелся под венец, потом охолонул. Тем более, что в этот марш-бросок могла разумно вмешаться и Асина семья. Антон Иванович, теперь в соответствии со своей седеющей бородой и генеральскими лампасами, сам стал настаивать, чтобы венчаться лишь после окончания войны.

Уже победоносно Деникин пишет: