Генерал Ермолов

«На следующее утро пушечный выстрел возвестил приближение зари. Я вышел из палатки и с высоты, на которой раскинулся лагерь, увидел одно из самых величественных зрелищ, которое когда-либо представлялось моим глазам: с одной стороны живописно раскинулся аул, с другой — тянулись плодоносные долины, окружённые высокими горами причудливых очертаний. Когда пробило шесть часов, я отправился вместе с офицерами Апшеронского полка к главнокомандующему, жившему в войлочной кибитке с одним окном, всё убранство которой состояло из походной кровати, стола и двух стульев.

Из кибитки вышел адъютант и пригласил нас войти. Ермолов, дружески поздоровавшись с нами, обнял по очереди каждого, с кем познакомился во время последней войны с Наполеоном. Затем, обращаясь ко всем присутствующим, подробно рассказал о положении дел на Кавказе…

Ермолову было на вид около сорока лет. Он очень высок ростом, пропорционально и крепко сложён, с живым и умным лицом. На нём был военный сюртук с красным воротником и орденской ленточкой Георгия в петлице; на его постели лежали сабля и фуражка, которые служили дополнением его обычного походного костюма…

Когда Ермолов приехал из Болтугая, русские нашли Андреевский аул всеми покинутым; из него убежали даже и те немногие князья и уздени, которые еще находились там; остались в нём только священнослужитель да несколько беспомощных стариков. Он приказал войскам стать лагерем близ аула… а беженцам сообщил, что они в течение трёх дней могут вернуться в свои дома. Мера эта оказала своё действие: андреевцы вернулись, но среди вернувшихся не было мужчин…

В башне, где находилась главная квартира, нам сказали, что обед давно готов. Но ввиду того, что Ермолов в этот день отправлял депеши императору с подробным отчётом о действиях отряда, нам пришлось ожидать его ещё целый час. Я вышел в сад…

По возвращении в столовую я обратил внимание на то, что гостей больше, чем мест, — обстоятельство, повторявшееся довольно часто, потому что всякий имел право являться без приглашения к столу Алексея Петровича, как называли все главнокомандующего. В подобных случаях слуги приставляли к столу деревянные скамьи, сделанные русскими солдатами. По принятому обычаю, все мы ожидали прихода генерала, чтобы занять свои места.

Наконец он вошёл, поздоровался со всеми с обычным добродушием, не делая никаких различий, и занял своё место, пригласив некоторых начальников сесть рядом с ним, а меня и одного прибывшего со мной майора усадил в торце стола.

Обыкновенно Ермолов перед обедом усиленно занимается делами со своими молодыми адъютантами, не отдавая предпочтения ни одному из них. Как словесные, так и письменные приказы он поручает тому, кто первый попадается под руку.

Я слышал от людей, знавших Алексея Петровича в молодости, что он всегда любил серьёзное чтение и хорошо был знаком с классиками. При этом генерал не терпел пьянства и картёжничества, за которые строго карал, хотя эту страсть очень трудно выбить из его соотечественников. Этих пороков он терпеть не мог, особенно в людях, к которым чувствовал некоторое уважение.

Вечером, после ухода гостей, Ермолов писал и читал, а так как он никогда не пользовался часами, то не ложился спать до тех пор, пока не сменялся караул у его окна. Несмотря на это, прежде чем пушечный выстрел извещал о приближении зари, он был уже на ногах и производил осмотр лагеря.

Таков неизменный образ жизни этого человека, обременённого ответственностью за управление обширным и отдалённым краем.

С солдатами он обращается как с братьями, дорожит каждой каплей их крови и во время экспедиций употребляет все меры, чтобы обеспечить успех с наименьшей потерей. Благодаря этому он пользуется общей любовью и уважением своих подчинённых»^{514}.

Дон Хуан Ван Гален сразу же нашел среди однополчан много друзей. В круг его общения вошли уже известные читателю Александр Иванович Якубович, Давид Осипович Бебутов, Александр Гарсеванович Чавчавадзе, Валерьян Григорьевич Мадатов и неизвестный еще адъютант главнокомандующего Николай Александрович Самойлов, позднее Александр Сергеевич Грибоедов^{515}.

Из лагеря под аулом Эндери (Андреевской) Ван Гален уехал в Тифлис, а зиму с 1819-го на 1820 год провёл в Караагаче, где стоял Нижегородский драгунский полк. С наступлением весны он стал проситься в Дагестан. Главнокомандующий отправил его в отряд генерала Мадатова, которому предстояло действовать против хана Сурхая Казикумыкского…

В этом биографическом повествовании я придерживаюсь хронологического принципа, поэтому прерываю своё повествование об испанском революционере, чтобы продолжить его позднее, когда Нижегородский драгунский полк выступит против горцев…

ДИПЛОМАТИЧЕСКАЯ ИНИЦИАТИВА

В конце лета 1819 года Ермолов вернулся из поездки по Северному Кавказу и тут же послал адъютанта Талызина к Муравьёву с требованием немедленно явиться к нему.

— Иван Дмитриевич, а чем вызвана такая спешка? — спросил Николай Николаевич адъютанта главнокомандующего.

— Не могу знать, — пожал плечами Талызин.