Генерал-губернатор

Далее последовало ещё несколько вопросов, после чего полицейские убрались восвояси. Из нашей беседы я понял, что полиции мне предъявить абсолютно нечего и они просто отбывают свой номер. Вместе с Рейли на тот свет отправились все зацепки. У трупа уже ничего не узнаешь, судебной экспертизы, как таковой, пока толком не существует. Да и толку от неё, в общем-то, никакой. Яд не определят, а мою причастность к отравлению тем более. Ладно, проехали.

Но с полицией сегодня не закончилось, чуть позже приехал Серж Лассар, сам комиссар муниципальной полиции Марселя. Прямой начальник только-только убывших детективов.

Выглядел он неважно, потухшие глаза, лицо осунувшееся, в общем, из молодящегося жизнерадостного и симпатичного мужичка, превратился в настоящую развалину.

— Вы прямо не в себе мой друг, — я усадил комиссара в кресло и воткнул ему в руку бокал с коньяком. — Неприятности?

— Охо-хо… — Серж удрученно покачал головой. — И не говорите, месье де Лавардан, не говорите…

— Кстати, меня совсем недавно навещали два ваших молодых человека.

— Месье де Лавардан… — комиссар вскочил и виновато приложил руку к сердцу. — Это формальность, не более чем формальность. Какого-то чёрта британское консульство встрепенулось, хотя им всегда плевать на своих, надавило на префектуру, поэтому пришлось изображать деятельность. Если они вели себя скверно, я так накажу стервецов, что они к вам на коленях приползут. Я хотел сам приехать, но, увы, меня вызвал товарищ министра. А потом префект, а затем…

У Лассара стал подёргиваться уголок рта, а лицо уж вовсе побледнело. Видимо беседы с начальством прошли, мягко говоря, не совсем в положительном ключе. Я даже стал побаиваться, что его на месте разобьёт удар.

— Пейте, Серж… — после того, как Лассар опрокинул в себя бокал, я немедленно налил ему ещё. — Вы же знаете, я не дам вас в обиду.

— Всё очень плохо, мне пригрозили отстранением, — кисло сообщил комиссар. — В Марсель съехались все, кто можно. Такое началось… — он махнул рукой. — А скоро прибудет целая делегация из министерства внутренних дел и из министерства иностранных дел.

— Да, я читал газеты. Вам не позавидуешь, но вы же настоящий профессионал. Я уверен, что вы очень скоро схватите убийц. Кстати, что там приключилось, я толком ничего не понял; газетчики пишут какую-то чушь.

Я присел напротив и требовательно уставился на комиссара. Серж был мне обязан не только своим благосостоянием, но и своей нынешней должностью, так что требовательность имела форму приказа.

— Ночью заживо сожгли японских циркачей, месье де Лавардан. Представляете, сожгли!.. — немедленно доложился комиссар. — Заперли, облили бензином и сожгли. Дальше — хуже. Утром застрелили двух японских адмиралов: в том числе самого военно-морского министра. Но, к счастью, в обоих случаях, убийца оставил следы. Да-да, мы подозреваем, что эти преступления совершили сообщники, а возможно один и тот же человек.

Я невольно насторожился. Твою же мать! Кое-что я оставил умышленно, но вдруг где-то вдобавок лопухнулся?

— Мы нашли место откуда стреляли, — продолжил доклад комиссар. — С чердака дома напротив отеля. А там обнаружилось… — Серж протянул мне листочек бумаги с каким-то замысловатым изображением.

— Что это? — недоуменно поинтересовался я, смотря на рисунок. — Какие-то каракули.

— Это перерисовка изображения, которое стрелок оставил на месте преступления! — Лассар внушительно поджал губы. — Оно было нарисовано тушью на листочке бумаги. Профессор Дегу, я как раз от него, подтвердил, что бумага и тушь китайские. Бумага так вообще древняя очень. А эта мазня обозначает… простите, это китайский иероглиф, обозначающий… женский половой орган!

— Что? — я с трудом сдержался, чтобы не расхохотаться.

— Да, представьте себе… — комиссар покачал головой. — Но это ещё не всё. — Он протянул мне ещё один листочек. — А вот это, нашли рядом с местом сожжения циркачей. Бумага и тушь тоже китайские, а сам иероглиф на этот раз обозначает половой акт, а точнее… — он сделал паузу и возмущённо выпалил. — Член! Мужской хер!

Сдерживаться стало ещё трудней. Дабы ввести полицию в заблуждение, я действительно оставлял листочки с иероглифами. Причём кусочки бумаги вырезал из дико раритетного китайского фолианта, чуть ли не времен династии Мин, который мне подарили на день рождения. Вы̀резал, а потом сам тщательно намалевал на них иероглифы, которые наобум срисовал из той же книги. Как раз для того, чтобы навести след на китайцев, с которыми у японцев дикая вражда. Но никак не ожидал, что иероглифы будут изображать… член и вагину, ибо в китайском разбираюсь как коза в нотах. Да уж, смешно и грешно, иначе и не скажешь.