Генерал Империи (СИ)

— Стреляйте, — произнес Меншиков и развел руки в стороны, продолжая медленно приближаться.

Руки этой самой Эржи затряслись. И, когда наш герой уперся грудью в ствол пистолета, она не выдержала. Она не смогла в него выстрелить и нервно сглотнув, уронила оружие на пол.

— Вы убьете меня?

— Зачем?

— Вы не узнали меня по имени? Я Эржи. Любимая внучка Франца Иосифа. Дочь его сына. Всем известно, что вы ненавидите Габсбургов. А я… кровь от крови…

— Почему вы не уехали с ним?

— Меня забыли, — скривилась она. — Просто забыли. А потом было уже поздно. Я попыталась добраться до вокзала, но поезда никуда не шли. Вся Вена была охвачена паникой. Попыталась покинуть город на извозчике. Но мы вдали увидели вас… и спешно ретировались. Я не знала, куда мне идти. Я гостила во дворце. Подумала, что, узнав о бегстве деда, вы за ним последуете. Вот тут и спряталась.

— Вас видели слуги?

— Нет. Войти сейчас тихо несложно. Слуг осталось очень мало, — она нервно сглотнула. — И что дальше?

Максим взглянул ей в глаза и понял, что у него катастрофически давно не было женщины. Так-то не очень давно. Но все эти потрясения вымотали и истощили его невероятно. Поэтому он взял ее за плечи. Прижал к себе и заглянув в глаза поцеловал. Эржи не сопротивлялась, податливо уступая его желанию. Она была, видимо слишком шокирована происходящим. А потом… было уже слишком поздно останавливаться. В конце концов секс – неплохой способ снять напряжение… обоим…

Глава 2

1916 год, 29 июня, Штормград

Вену лейб-гвардии механизированный полк покинул через день. Отдохнувший и выспавшийся.

Вечер и ночь, проведенные с Эржи остались их маленьким секретом. Ну как их? Еще слуги знали, да кое-кто из нижних чинов догадывался. Но не более. Татьяне Николаевне они вряд ли побегут об этом докладывать. А утром, еще по заре, ее осторожно вывели и помогли покинуть город. От греха подальше. Наш герой почему-то был уверен – после его ухода простой народ может броситься грабить оставленные особняки. И судьба миловидной молодой женщины, явно аристократической наружности, в таком случае может сложиться очень мрачно.

Зачем он ей помог? Сложный вопрос. Столкнувшись лицом к лицу с представительницей дома Габсбургов, он понял, что она, в общем-то ни в чем не виновата. И убивать или как-то третировать ее было глупо и странно. Франц Иосиф – да, старый маразматик и мерзавец. Его окружение – безусловно те еще мрази. Но эта женщина… она была явно другой. Во всяком случае он себя тешил именно этой иллюзией.

Почему переспал? Вопрос, вообще не поддающийся объяснению. Тупое животное желание. Его умудрилась взвинтить и возбудить сама суть ситуации. Угроза смерти от рук достаточно красивой женщины. Определенная интимность обстановки. И… простое как мычание сексуальное желание, которое можно было бы сдержать. Но зачем? Тем более, что дама была не против. Оставался только моральный аспект. Он ведь человек женатый. Но кто без греха? Тем более, что ради Эржи он не собирался бросать свою супругу. Она хоть и милая дама, но Габсбург. А у тех с генами одна сплошная беда. Впрочем, у Романовых тоже не блеск. Близкородственные браки кого угодно до ручки доведут.

Возможно это просто авантюристка, которая его обманула, которая не имела никакого отношения к Габсбургам. Но зачем она вообще в это ввязалась? И почему она не выстрелила? Боялась, что не убежит после содеянного? Глупости. Полупустой дворец – прекрасное место, чтобы поиграть в прятки. А потом? Он ведь ее не неволил. Даже предлагал ей уйти… сразу после первого поцелуя. Но она не ушла. Осталась. И не только осталась, но и проявляла немалую осведомленность и активность в сексуальных утехах. Странно все это выглядело… слишком странно и запутанно. Однако Максим не сильно ломал над этим вопросом голову. Он устал. Ему требовалось время, чтобы подумать и переварить события последних пары месяцев.

Он устал от всего. И от этой войны в частности. Глупо все как-то выходило и непрофессионально. То тут, то там начинали голосить бесноватые идеалисты, призывая учинить какую-нибудь дичь. Те за то, эти – за это. А дремучее население заводилось. Дремучее насквозь – от верхов до самого донышка. Только на каждом ярусе одержимость и бредни свои были. И он устал от них. Просто устал. Видеть уже не мог и слышать. Смотреть на страх, глупость, жадность и мерзость людей, прикрывающихся красивыми лозунгами.