Генерал Империи (СИ)

— Нет! Мои! Или, скажешь, смерть твоего отца не закономерный финал?! Для него все было «слишком»! — Максим подошел к ней и навис над креслом. — Посмотри на меня. Я – убийца. Карл Великий – тоже был убийца. Петр Великий – убийца. Наполеон – убийца. Этот мир – построен убийцами и принадлежит им. Тем, кто может. Тем, для кого это не «слишком». А он был жертвой. Мясом. Вкусной хрустящей августейшей овечкой, постной от скорбных мыслей. В нем не было огня. В нем не было жизни. Он не готов был драться за свое и своих. Он не был готов убивать всех, кто встанут у него на пути. И его отец был таким же. И дед. Николай Александрович умер. И это закономерно. Он должен был утащить с собой в могилу всех остальных. Не только твою мать, сестер и брата, но и тебя… наших детей. И многих других. Или ты скажешь, что нет? Что я не прав?

— Не скажу… — тихо прошептала Татьяна Николаевна. А из ее глаза побежали тоненькие струйки.

— Ну хватит! — раздраженно рявкнул Максим, которого стали бесить эти слезы. — Приди в себя! Начиталась чуши и теперь бредишь! Подумай – зачем тебе дали эту папку. Кто и зачем? Какие цели преследовал?

— Сказать правду…

— Кому эта правда нужна? Тысячи лет люди прекрасно обходились ложью, а теперь правды захотелось! Ну что за вздор?! Цель этого послания – поссорить нас! Кому-то очень нужно, чтобы мы разругались. Не думаешь? Это же очевидно…

— Феанор…

— Максим, — с нажимом произнес наш герой. — Меня зовут Максим.

— Хорошо, — нехотя кивнула Татьяна. — Я принимаю тебя таким, какой ты есть. Я… больше не буду тебя расспрашивать тебя о прошлом. Ответь мне только на один вопрос. Это, — кивнула она на папку, — правда?

— Как я уже говорил – правда у всех своя. На твой вопрос невозможно ответить ни да, ни нет. Кроме того, я не дочитал всего, что там понаписали.

— Хорошо, — кивнула она, после небольшой паузы. — Тогда другой вопрос. Один. Всего один вопрос. Прошу.

— Хорошенько подумай над ним, — произнес Максим смотря немигающим взглядом прямо в глаза супруге.

— В той папке написано, что они не смогли найти никаких следов твоего пребывания в мире живых до августа 1914 года. Все выглядит так, словно ты появился сразу на поле боя, там, под Танненбергом. И до того, тебя не было среди живых. Во всяком случае в обозримом прошлом. Это так?

— В мире живых?

— В нашем мире, — поправилась Татьяна, вспомнив оговорки мужа о том, что миров много и этот далеко не единственный.

— Да. Это так, — после долгой… очень долгой паузы произнес Максим. Это ведь была правда. Он родился не до 1914, а сильно позже. Больше чем на полвека позже.

Татьяна Николаевна вздрогнула так, будто ее ударили током. Побледнела как полотно. Но сдержалась. Максим осторожно взял ее за плечи. Поднял из кресла и нежно прижал к себе. А потом шепнул:

— Вижу, что хочешь еще спросить. Но не нужно. Поверь… не нужно. Каждый ответ будет плодить новые вопросы. Ты утонешь. Ты просто не сможешь со всем этим справиться. Лучше постараться это все забыть и жить дальше так, как мы жили. В конце концов – я люблю тебя. У нас дети. И было бы неплохо постараться обеспечить им счастливое будущее.

— Я постараюсь… — тихо шепнула Татьяна и уткнулась носом Максиму в плечо.

Но супругу не отпустило. Ну так, чуть-чуть… Поэтому она еще долго не так, так эдак пыталась его расспрашивать и выпытывать. Даже когда они оказались обнаженными в постели и Максим начал нежно и осторожно массировать ее тело. В какой-то момент она нарушила привычный характер их сексуальных игр и постаралась взять все в свои руки. Наш герой уступил заинтригованный этим поступком. Но с удивлением заметил, что она пользуясь случаем просто изучает его тело. Выискивает какие-то необычности.

— Да человек я, человек! — со смехом воскликнул Меншиков.

— Серьезно?

— Если бы я не был человеком, то как бы ты от меня родила? — спросил он, вновь роняя ее на спину и беря инициативу в свои руки…

Глава 3

1916 год, 4 июля, Штормград

— Недолго музыка играла, недолго пел наш балаган… — с усмешкой произнес Максим, выслушав донесение секретаря.

— Может быть их просто вывезти за город и расстрелять в овраге? — холодно спросила Татьяна Николаевна. — Сунулись. Мерзавцы. И не испугались. Как им наглости хватило?

— Думаю, что среди нет никого, кто принимает решение, — возразил Максим Иванович. — Там только те, кого они готовы потерять. Так что эта демонстративная казнь ничего не решит. Просто станет актом объявления войны.

— Войны? — удивилась Татьяна.