Генерал Империи (СИ)

— Я считаю, что он уже труп, — продолжил Бальфур. — Просто ему еще это не известно. Как и те его старые соратники-революционеры, что сейчас сцепились с ним. Им всем уже можно ставить свечку за упокой души. Но что будет дальше? Как поступит Феанор? Судя по характеру ему будет скучно без войны. Пламенный дух. Просто так таким именем не нарекают. Да и его самоназвание. Максим. Maximus. Величайший.

— Если его можно было убить – так и следовало поступить. Он слишком опасен и непредсказуем, — твердо произнес премьер-министр.

— Если. Это ключевое слово, — грустно усмехнулся король.

— Ваше королевское величество, — осторожно произнес, сидевший до этого тихо лорд-канцлер Джон Саймон. — Мне кажется, что мы упускаем одну очень важную деталь.

— Какую же? — поинтересовался Георг.

— Меньшиков – человек. Да, необычный, но человек. Да, он может воскресать по своему желанию, но, совершенно очевидно, не стремится к этому. Видимо, это непросто, либо сопряжено со страшными мучениями. Но главное – он явно проявляет заботу о своей супруге и своих детях. Он оберегает их и стремится обеспечить им покой и благополучие. С какими бы он демонами ни сражался. К чему бы ни стремился, это не мешает ему вести себя как нормальному человеческому мужчине.

— И его дети мне троюродные племянники, — задумчиво произнес Георг.

— А их мать – двоюродная племянница, — продолжил лорд-канцлер. — Да и сам Меншиков, если верить легенде, старший сын правителя сидов. Очевидно, что их статус никак не меньше королевского. Также следует отметить, что Максим пусть и странный, но христианин. Во всяком случае, он воскрес именно в храме. Значит без божьего провидения тут не обошлось. Что косвенно доказывает тот факт, что он прилюдно оправдывался перед распятием.

— И что вы предлагаете делать? — подавшись вперед, спросил Бальфур.

— Я предлагаю не делать поспешных выводов. И уж тем более не пытаться его убить. Кто мы такие, чтобы идти против воли Всевышнего, позволив Меншикову воскреснуть в своем храме? Вы хотите потом перед ним оправдываться? — подняв глаза к нему, поинтересовался Джон Саймон, перекрестившись. — Тем более, что совсем не обязательно, что вы перед ним предстанете. Если верить словам Меншикова, то совесть сама нас загонит в ад, где мы станем истязать себя веки вечные.

— Вы сгущаете краски, — осторожно заметил министр иностранных дел.

— О! Я сгущаю краски! — воскликнул лорд-канцлер. — Как еще мне реагировать на человека, который возник из ниоткуда, три года последовательно громит превосходящие силы противника, полностью перекраивая всю войну, меняет внутреннюю политику целой империи и под конец еще и воскресает?! КАК?! — воскликнул Джон. — Да боже мой! Мы даже не знаем кто он! Все эти легенды – им же и рассказаны!

— Это так? — повернувшись к министру иностранных дел, спросил король.

— Да, сир, — нервно дернув щекой, ответил Эдуард Грей. — А откуда это знает лорд-канцлер?

— Я купил досье неделю назад, — ответил он, пожав плечами. — Подумал, что меня просто провели и не стал придавать этим документам значения.

— А почему вы им поверили? — спросил Первый лорд Адмиралтейства у Эдуарда Грея.

— Потому что люди слышали эти слова, когда Меншиков был пьян, а что у пьяного на языке, то у трезвого в голове. Кроме того, люди видели, как Меншиков общался с воронами. Они именно переговаривались. Да и другие странности, вполне подтверждающие его слова.

— Да уж… — тихо произнес король, вставая из-за стола. — Это какое-то безумие.

— Это Меншиков, ваше королевское величество, — вкрадчиво ответил Эдуард Грей, также, как и все присутствующие, вставая вслед за королем…

Глава 10

1916 год, 7 августа, Штормград

Первый день после «воскрешения» прошел относительно нормально. Нервно, но нормально. Люди просто не успели осознать произошедшего. Да и не то, что осознать, а даже и узнать. А вот потом началось…

Наш герой сразу даже и не понял, какого джинна она выпустил из бутылки. Нервно, тревожно было вокруг. Люди как-то терялись и дергались рядом с ним, чувствуя явный дискомфорт и неловкость в первый день. На второй день это усилилось, разбавившись странными взглядами. На третий же он столкнулся с настоящей бедой – толпами желающих к нему прикоснуться… и попросить его благословения…