Генерал Империи (СИ)

Вильгельм же был артистом. Любителем позы. Страстным обожателем приватной дипломатии, где его любовь к театральным импровизациям находила возможность для самореализации. Этот странный человек искренне полагал, что можно решать международную политику вот так – по наитию, за кружкой пива, отбросив стыдливо всю эту бесполезную мишуру из логики, экономики и здравого смысла. Страстный коллекционер мундиров, званий и орденов. Кем он только не был. А злые языки поговаривали, что, беря в руки маршальский жезл, он расцветал. Трудно было найти людей в большей степени разных, нежели Николай II и Вильгельм II. Татьяна, впрочем, диссонировала со своими троюродным дядей не меньше…

Супруга подошла к столу и села подле нашего героя. По правую руку. Все ее тело было напряжено, а движения несколько угловаты, что выдавало в ней высшую степень напряжения. Но она держалась. Вежливая улыбка Максиму. Ответный кивок с куда более естественной улыбкой. И она тоже приступает к трапезе. Нехотя. Всем своим видом демонстрируя, что сыта.

Вильгельм же продолжает стоять в дверях столовой и пялиться на Меншикова.

— Дядюшка, что же вы? Идите к нам поближе, — вымученно улыбнувшись, произнесла Татьяна. И Вильгельм нехотя подошел ближе. Еще ближе. А слуги, как назло, отодвинули стул по левую руку от Меншикова. Совсем рядом с ним. Соседний стул. И Вильгельм на негнущихся ногах был вынужден подойти и сесть.

— Вы плохо спали? — поинтересовался Максим. — На вас лица нет.

— Да… — нехотя и не сразу ответил тот… — Видимо.

— Я бы порекомендовал вам прогулки перед сном, но, боюсь, врач из меня посредственный. Вы пробовали нагружать себя физическим трудом? Поговаривают, что это недурственно помогает. Дрова там наколоть, воды на кухню натаскать, — от этих слов кайзер дернулся как от пощечины. Вроде бы никаких угроз, но его тонкая душевная организация была не готова к таким вот параллелям.

— А я думала, что этот образ про душу дракона и огонь, который не греет и не сжигает – просто образ, — нервно дернув щекой, произнесла супруга и с вызовом взглянула Максиму глаза в глаза. Шутить над дядей, конечно, интересно, но ее занимали совсем другие вопросы.

— Я просто всех разыграл, — пожав плечами ответил наш герой.

— Серьезно?

— Да. Узнал, что готовится взрыв и тихо ушел. Переждал до ночи. На следующий день услышал, как говорили, будто бы панихида и прощание с моим телом состоится в Спасе на Крови. Явился ночью. Напугал до обморока пьяного сторожа. Выкинул из гроба чей-то обожженный труп и сам лег туда. А утром эффектно вылез. Просто глупая шутка.

— Конечно, — скептически скривившись фыркнула супруга. — Так все и было. Не хочешь рассказывать? Не надо. Вот только, прошу милосердно, от откровенных глупостей и сказок меня избавь.

— Хочешь, чтобы я поднес руку к свече и показал тебе ожог? Я – не обладаю неуязвимым телом. Да ты и сама видела раны на нем.

— Максим, я знаю, что тебя можно ранить. И даже убить. Но ты говорил ранее, что можешь воскреснуть по своему желанию. И теперь воскрес. Я не имею ничего против. Я чуть ума не лишилась, когда узнала, что тебя убили. Но… пойми и меня. Как мне на все это реагировать?

— Как и должно супруге – спокойно и невозмутимо.

— Ты серьезно?

— Абсолютно. Ты, как моя супруга, должна быть готова ко всему. Даже если завтра к нам в гости зайдет ангел, тебе надлежит вежливо его принять, поинтересоваться, не желает ли он с нами отобедать, и выделить комнаты для размещения.

— А если прибудет Дьявол с деловым визитом?

— Это что-то меняет? — встречно поинтересовался Максим. — Хм. Разве что подачу блюд…

— Ты думаешь, мне так легко это принять? — покачав головой, спросила она.

— А почему нет? И еще – зачем ты об этом говоришь при нашем любимом дядюшке?

— Я решила ему показать то, что прислала мне его супруга. Ты недоволен? Он все равно бы узнал рано или поздно. У меня есть такое ощущение, что это все секрет полишинеля. Либо уже, либо станет в самом скором времени.

— Полагаю, вы желаете что-то сказать? — обратился Максим к Вильгельму после небольшой паузы. Но тот лишь дернулся от этого вопроса, как от удара током и опустил взгляд. — Зря. Или можете хотите вернуться в Берлин? Сейчас, в обстановке перемирия, это легко устроить. Ваша супруга, наверняка, сильно переживает.

— Я успокоил ее в письмах, — тихо ответил Вильгельм, не поднимая глаз.

— Я разрешила, — прокомментировала Татьяна удивленно поднятую бровь. — Ты ведь не против?

— Нет, что ты? — а потом вновь повернувшись к Вильгельму, поинтересовался. — И как она себя чувствует? Все ли у нее в порядке?

— Все хорошо… точнее не все. До нее доходят нехорошие слухи. Будто бы Гогенцоллерны не справились. Будто бы Германию создал Бисмарк, а мы привели ее тяжелому поражению и, вероятно, развалу.

— Есть над чем подумать, не так ли? — криво усмехнулся Максим. — Кажется там, в Вероне я вам говорил что-то подобное. Или нет?

— Говорили… — тихо ответил Вильгельм еще больше сгорбившись.

— Вы не хотите уезжать?

— Не хочу, — покачал он головой.