Генерал коммуны ; Садыя

Балашов понимающе кивнул головой и тоже сел. Сидели, перекидывались словечками, и Сережа все рассказал, что наболело на сердце. Может быть, еще и потому рассказал, что Андрей Петров ни разу не усмехнулся, не прервал его.

— Нерентабельно и нецелесообразно строить телефонные станции, как делается это сейчас. Нефтеперегонный завод строит свою АТС, и каждое предприятие — свою АТС… И городу-нужна для общих нужд. Такое параллельное развитие приводит к распылению материальных средств. По-моему, хватит одного узла, обслуживающего как предприятия, так и жилые дома — город… Конечно, здесь надо учитывать условия; для мощных предприятий в крупных городах, с развитой сетью связи обособленные телефонные станции могут быть экономически выгодными; но для города нового во всем необходимо осуществление комплексной телефонизации. Ведь у нас хотят на площадках четырех близлежащих предприятий создать самостоятельные АТС различной емкости, а жилищно-гражданское строительство вблизи их телефонизировать от действующей городской… Только на реконструкцию кабельной телефонной сети требуется несколько миллионов рублей.

Андрей Петров оживился:

— Да что ж ты, браток, затаился?

— Тебе, может, непонятно все?

— Почему непонятно? Кому девка платок завязала, понятно. Как его, Дымент? Надо к Садые Абдурахмановне. Постой… Постой… Кого бояться — правды? Бояться сказать, что прав… что с тобою рядом — жулик? Ты не смотри на меня так. Конечно, жулик, раз идет против нашей правды. Говоришь, три раза приходил?.. Знаешь что! Катюша, разреши, я позвоню.

— Но там бюро.

— Очень важное дело.

Андрей Петров взял трубку, набрал номер:

— Извините, Садыя Абдурахм… Это я, Петров Андрей… Я ждать не могу, на буровую, но я просил бы насчет Тюльки. Начальник конторы бурения снимает его, а зря. Не виноват он, не брал денег! Я и Галимов подтверждаем! В человеке надо видеть лучшее, а Балабанов, он и забыл, когда в себе лучшее видел; а ножку подставить легко, тем более таким, как Тюлька. А мы должны его вытащить. Потом, вы сами помните… Он памятник Ленину ставил. Спасибо. Но это еще не все. Вас дожидается инженер, Балашов его фамилия. Примите, пожалуйста. Он такие вещи рассказывает — прямо душа вон… ведь миллионы рублей!

Андрей Петров отдышался, словно после тяжелой работы.

— Ну вот, душа вон из тебя, а дело до конца довести. Ни одного волоска с Тюльки не упадет, это я, Андрей Петров, сказал. Заходи к нам, в свободное время можно. Что? А… не умеешь пить водку — пей молоко. Ну, держи лапу — я восвояси.

Он крепко пожал Сереже руку; в его рукопожатии Балашов ощутил и силу, и добродушие, и, главное, поддержку. И вдруг Сережа Балашов вспомнил того рабочего, которого он встретил здесь, когда приходил в первый раз. То же простое лицо, широкие плечи и властный, добрый взгляд, — такие люди достигают всего, к чему стремятся. «Так это же был он, Андрей Петров!» — обрадовался Сережа.

* * *

Панкратов нахмурил широкие брови, вертел в руках карандаш, сжимал губы.

— Сроки пуска в действие нефтепровода оттягиваются, — продолжал Ибригимов, — хотя всем ясно, что нефть ждать не может. Панкратов здесь подтвердит, что на фонтанных скважинах ставятся штуцера малого диаметра, чтобы уменьшить приток нефти. А Ивардава каждый раз старается найти какие-то отговорки.

Панкратов молча кивал головой.

Пожилой, с равнодушным взглядом инженер в кожанке щупал свою бородку:

— Мне хочется напомнить, товарищи, то положение, которое было у нас в ноябре. — Он раскачивался всем туловищем в такт своим словам. Это был старый, опытный инженер Липатов. — Для ввода в действие трубопровода не хватало двадцати одной задвижки. Испытание водой трубопровода, согласно техническим условиям, возможно только вместе с врезанными в него задвижками. Я предупреждал. Вода, оставшаяся в трубах после испытания, выталкивается идущей нефтью, но без задвижек вода останется до заморозков, при первых же заморозках — авария. Главный инженер Ивардава хорошо знал об этом. И что же получилось? Сразу же двести восьмой километр вышел из строя. А во что это нам обошлось?

Инженер откашлялся, сел, нервно теребя полу кожанки.

— Замечу, что получение задвижек не решает всего вопроса, — вдруг вставляет Ивардава. Он сидит около железной печки и поминутно греет обветренные руки; Панкратов вскидывает глаза на главного инженера.

— Да, да… нормальная эксплуатация лунингов зависит от готовности трех перекачечных станций.

— А ведь план монтажа и строительства выполнили на тридцать четыре процента, — иронически улыбнулась Садыя.

— Это правда, — согласился Ивардава, — и это главное, что нас держит.

«Мне страшно, как я к ней привязался. Неужели рухнет, оборвется… как близка эта опасность». В глазах Панкратова грусть и удивление, удивление оттого, что все чаще, именно во время таких заседаний, когда он видел Садыю, приходила мысль, что он стоит в жизни перед пропастью, которую обязательно и необходимо перешагнуть. «Я не ставлю цели, и в то же время я не скопец, а нормальный человек…»