Генерал Раевский

— Ох, рази его так!.. Ох!.. Опять схватило… Мочи нет… Уволь от разговора.

Не ожидая разрешения, он направился к двери. Выйдя из кабинета, выпрямился и молвил подскочившему камердинеру:

— Скажи этому болвану, что в среду поутру буду ждать его у себя.

— Как изволили сказать? — оторопел тот.

— Болвану, — отчётливо произнёс Суворов и, по-солдатски твёрдо ступая, пошёл к выходу.

Отношения между Суворовым и Платоном Зубовым были натянутыми издавна. Ещё когда Александр Васильевич находился с корпусом в Новороссийском крае, Платон Зубов прислал ему назидательное письмо. Прочитав его, Суворов тут же отправил бумагу назад, сделав приписку: «Ко мне штиль Ваш рескриптный, указный, повелительный, употребляемый в аттестованиях?.. Нехорошо, сударь!»

А когда однажды зашёл разговор о Зубове, Александр Васильевич прямо заявил: «Да он же царя в голове не имеет! Болван — и только!»

В среду фаворит сам пришёл в назначенный час к Суворову.

— Что фельдмаршал? — сбрасывая с плеч соболью шубу — подарок «матушки», спросил он слугу.

— Ждут-с.

Слуга проводил гостя в спальню.

— A-а, родственничек пожаловал, — послышался голос, и из-за ширмы вышел Суворов.

Он был в одних подштанниках.

От такого зрелища Зубов не мог произнести ни слова. Его, светлейшего князя, генерал-фельдцейхместера, генерала от инфантерии и генерал-адъютанта, преемника всесильного Потёмкина, встречать в подобном виде!..

А Суворов меж тем, осмотревшись, хлопнул себя по лбу:

— Ах ты, господи! Вот уж старая голова! Совсем запамятовал, что ваша светлость должна приехать. Но я сей миг… Эй, Прошка! Подай штаны!

И стал при госте натягивать их.

Разговор, однако ж, состоялся. Слушая план похода, Суворов всё более утверждался в несбыточности задуманного и полной несостоятельности его составителя. В случае согласия принять командование над войсками он, Суворов, должен был подчиняться этому бездарю, выслушивать его указания и не сметь перечить.

Ознакомившись со списком предлагаемых для похода генералов, он порекомендовал:

— Поболее казаков нужно взять, а во главе их непременно поставить Платова. А ещё включи братка своего Николая. Нечего ему в столице околачиваться. Пора о чинах думать.

Зять Суворова третий год ходил полковником, время надеть и генеральские эполеты, а сделать это было легче в боевом походе.

— Как решит государыня-матушка, — уклончиво ответил Зубов.

Он не хотел обидеть брата и не желал выказывать Суворову своё послушание.

— Ну так как, фельдмаршал, даёте согласие принять командование? — спросил в конце разговора Зубов.

— Подумать надо, — дипломатично произнёс Суворов. — Такое дело!.. Сразу не решишь.

— Вашим отказом матушка-государыня будет в недовольстве.

— Ты, Платон Александрович, не матушка. С императрицей, возможно, сложилось бы и по-другому.

На следующий день Зубов доложил Екатерине об этом разговоре.

— Отказывается? Уговаривать не станем. Найдём кем заменить, — сказала она.

— Кем же?

— А братцем твоим, резвушей Валерианом. Он достоин такой почести.

Зубов прикусил губу. Он знал, что его младший брат был матушке более чем любезен, но никак не ожидал, что императрица решится на такое.

— Пусть будет Валериан, — не смея перечить, согласно промолвил он.

Решение о Персидском походе состоялось.

В марте в Георгиевск пожаловал генерал-поручик Гудович. Он командовал находившимися у предгорья Кавказа русскими войсками. Зная обстановку и нравы горцев, он умело проводил политику Петербурга и рассчитывал возглавить поход в Персию, но Екатерина назначила главнокомандующим Валериана Зубова, отведя Гудовичу в походе второстепенную роль.

Это был незаурядный человек: в молодости он учился в двух университетах — Кёнигсбергском и Лейпцигском, участвовал во многих больших сражениях. Властный, самолюбивый, он, узнав о своём новом, унизительном для себя назначении, подал прошение об увольнении его от должности. Позже его просьба была удовлетворена.

Прибыв в Георгиевск, он приказал Николаю Раевскому готовить полк к переходу под Кизляр. Заметив округлившийся живот Софьи Алексеевны, сказал:

— А супругу надобно отправить в Петербург. Ей непозволительно трястись в долгом пути в солдатской повозке.

Через несколько дней Софья Алексеевна уехала в сопровождении казачьей охраны на Украину, в любимое Раевским имение Каменку. Там осенью появился на свет старший сын Александр.

Раевский же поспешил с полком к Кизляру.

Городок Кизляр находился в далёком углу Российской империи — у впадения Терека в Каспийское море. Земли здесь были плохие, тощие, а совсем неподалёку начинались Чёрные земли. Поросшие чахлой травой, песчаные холмы уплывали за горизонт и много дальше: ни лесочка на них не было, ни кустика. Когда же дули ветры, холмы оживали, двигались, холодный песок подбирался к самым саманным строениям сельчан.

Весной 1796 года кизлярское захолустье ожило. И крепость и городок заполнились войсками, на широком поле выросли ряды палаток и островки землянок подошедших полков, в числе которых был и Нижегородский драгунский полк.