Генерал Раевский

— От генерала Дюронеля.

— Что там? — насторожился Наполеон.

— Дюронель сообщает, что не мог найти русскую делегацию, вероятно, её нет.

Наполеон молча уставился на Бертье.

— Как это понимать?

— Нужно подождать, что донесёт Мюрат.

Однако примчавшийся вскоре от него офицер рассеял сомнения: церемонии с ключами не будет, нет никакой делегации московского муниципалитета.

— Варвары! Скифы! — сквозь зубы процедил Наполеон.

Взглянув на Москву, он увидел, как в южной её стороне вырвались густые клубы дыма и взметнулись языки пламени.

Ночь Наполеон провёл в придорожном трактире. За обоями шуршали тараканы, беспокоили клопы, наутро он встал в дурном расположении духа и с твёрдой решимостью ехать в Кремль.

Утром ему сообщили, что в городе возникли пожары, которые некому тушить.

Москва горела. С вечера заполыхала Солянка, потом — Китай-город, загорелись дома за Яузским мостом, и над городом нависла чёрная туча дыма. Пожар уже опустошил Немецкую слободку, свирепствовал на Покровке. Огонь возникал там, где хозяйничали предавшиеся грабежам пришельцы.

По дороге к Москве внимание Наполеона привлёк прохожий. Остановив коня, Наполеон спросил:

— Кто ты?

— Французский книгопродавец Рисе.

— A-а, стало быть, мой подданный?

— Да, но я давнишний житель Москвы.

— Где Растопчин?

Граф Растопчин командовал войсками московского гарнизона.

— Он выехал.

— Скажи, где московское городское правительство?

— Магистрат? Так и он выехал.

— Кто же остался?

— Никого нет из русских.

Книгопродавец Рисе готов был поклясться.

— Этого не может быть, — проговорил Наполеон и в сердцах ударил плетью коня.

Наполеона поразила пустота и безмолвие улиц. Не было восторженной людской толпы, которую он видел в ранее покорённых им городах и которую он ожидал увидеть в Москве. Слышался гул огненного пламени, рвавшегося ввысь бешеными языками, треск дерева, грохот рушившихся строений.

Сопровождаемый свитой, Наполеон проехал по улицам к Кремлю, так и не встретив ни одной живой души. Лишь у Красной площади, неподалёку от огромного здания Гостиного двора, он заметил французских солдат с тюками награбленного. Он хотел высказать недовольство находившемуся в свите Мортье, но понял, что это бессмысленно: грабежи не прекратишь. Солдаты и начальники считали грабёж законным делом, платой за трудный поход и пролитую в сражениях кровь.

Огонь подступал к Кремлю. Из опасения, что пожар перенесётся через стену, Наполеон приказал Мортье, чтобы он использовал для тушения пожаров свою гвардию. К вечеру огонь удалось несколько унять. Но ночью вдруг задул сильный ветер, и утром Москва представляла собой бушующее мо ре огня. Пылала Пречистенка, Арбат, Остоженка, Тверская. Пламя объяло Замоскворечье. Подхватывая головешки и космы огня, ветер переносил их через реку, метал на Кремль. Расположенные на крышах кремлёвских зданий гвардейцы Мортье с трудом гасили их.

Наполеон то и дело подходил к окнам, молча взирал на разбушевавшуюся стихию. При виде близкого огня его охватывала нескрываемая тревога. Бывавшие с ним в боевых переделках приближённые не видели его таким раздражённым. И Мюрат, и Богарне, и Бертье стали уговаривать его покинуть Кремль. И он сдался.

Вот как описывал бегство недавнего завоевателя из Кремля его адъютант Сегюр: