Генерал Рубцов

Приезжая в Стависки, где сейчас располагался штаб дивизии, встречая боевых друзей, Федор Дмитриевич чувствовал себя несколько необычно: ведь его эта дивизия. После учений или проверки боевой подготовки генерал находил время запросто посидеть за чашкой чаю, поговорить по-товарищески о текущих делах, вспомнить бои за Кирка Муола. О том, что к концу операции из личного состава 151-го стрелкового полка, которым тогда командовал полковник Н. И. Фомин, удалось сформировать лишь батальон, конечно, тяжело вспоминать. Но война есть война. И как-то уж так повелось, об этом старались не говорить.

Теперь, проверяя 8-ю стрелковую дивизию, командир корпуса отмечал, что боевая подготовка в ней поставлена значительно лучше, чем во 2-й дивизии полковника М. Д. Гришина. Боевой опыт, полученный в боях на Карельском перешейке, помогает командному составу в его работе.

Обстановка на границе напряжена. К повышению бдительности призывает и приказ, полученный от командующего 10-й армией генерал-майора К. Д. Голубева: «В течение ближайших дней усилить бдительность охраны всех складов, казарм, помещений и городков»[6]. Но почему же тогда несколько дней назад предложено отправить из корпуса два артиллерийских полка на полигоны для учебных стрельб?

Тщательно обдумав подготовленные начальником штаба документы на проведение выездного штабного учения, генерал-майор Ф. Д. Рубцов подписал их.

Далеко за полночь, взглянув на часы, он подумал: «Ну и засиделся опять, Женя давно уже спит». Командир корпуса неторопливо собрал документы, перенес их в тяжелый сейф. Захлопнул массивную дверцу, запер и опечатал его.

Кончился обычный день.

22 июня

Гул артиллерийской канонады, неожиданно донесшийся с границы до белорусского села Визна, прервал сон штабных командиров, по-походному расположившихся на ночлег в помещении Визненского сельского Совета, накануне освобожденного для размещения штаба 1-го стрелкового корпуса, который прибыл сюда для руководства учениями. Все с тревогой вскочили… Снаряды рвались где-то в пяти-шести километрах, между Визной и границей, проходящей в полутора десятках километров.

— Что это такое? — с тревогой озираясь по сторонам, пытаясь надеть правый хромовый сапог на левую ногу, спросил шифровальщик лейтенант В. П. Белослудцев своего непосредственного начальника капитана Ф. Д. Каткова.

С вечера они вместе расположились на отдых в маленькой комнатке, накануне отведенной им для работы на учениях под спецчасть. Капитан Катков, быстро одеваясь, глянул на свои наручные часы со светящимся циферблатом, заметил на них время — четыре ноль-ноль, спокойно произнес:

— Война, товарищ Белослудцев. Война.

В прошлом участник боев на Карельском перешейке, услышав артиллерийскую стрельбу, Катков вмиг вспомнил события последних дней и уже не сомневался, что война.

За дощатой перегородкой, оклеенной обоями, в соседней большой комнате, где ночевали штабные работники, стало шумно от всеобщего движения и тревожных возгласов. Потом кто-то незнакомым, взволнованным голосом громко спросил: «Где капитан Катков? Мне капитана Каткова…»

В комнату шифровальной службы, тяжело дыша, вбежал боец с винтовкой, с шинельной скаткой через плечо. Пот градом лил с его лица.

— Вы капитан Катков?

— Да.

— Распишитесь! — вытирая левым рукавом гимнастерки пот со лба, правой рукой он протянул лист бумаги. Это была очень короткая шифровка с обозначением «молния».

Взяв дешифровальную таблицу, Ф. Д. Катков быстро расшифровал радиограмму. Появившийся помощник начальника оперативного отдела майор Е. С. Ставровский забрал шифровку для передачи генералу. Текст ее был лаконичен. В ней приказывалось командующим армиям, командирам корпусов и дивизий. Поднять части по сигналу «Гроза».

Уже в следующую минуту, когда Катков сам пошел к командиру корпуса, генерал-майор Рубцов в маленьком кабинете, на двери которого было написано «Председатель сельисполкома», читал шифровку вслух командному составу штаба корпуса… Между тем где-то вдали стреляли орудия, а в расположении частей корпуса, штабов и красноармейских казарм рвались снаряды, небо заполнял гул моторов: эскадрильи чужих самолетов шли на восток со смертоносным грузом…

Внимательно всматриваясь в лицо генерала, слушая его спокойную речь, Катков на какой-то миг мысленно перенесся в обстановку его служебного кабинета в Белостоке, когда два дня назад сразу же после разбора армейских учений, проведенных командующим, командир корпуса собрал всех работников своего штаба. Кабинет был тогда переполнен, многие стояли, Ф. Д. Рубцов, не вставая с кресла, оглядел присутствующих, спокойно сказал: «Завтра, 21 июня в шесть ноль-ноль выезжаем в лагеря. Погрузите с собой все необходимое имущество и сейфы с документами. Переписать адреса родителей и родственников, проживающих внутри страны. Семьям на всякий случай собрать наиболее необходимые вещи. Разъяснить женам, что по всем вопросам в наше отсутствие они могут обращаться к майору Григорьеву…»