Генерал Рубцов

В кабинете воцарилась глубокая тишина. Предчувствие надвигающихся недобрых событий овладело присутствующими. Но вопросов никто не задал.

Сейчас, окончив читать расшифрованную радиограмму, Ф. Д. Рубцов сделал паузу, посмотрел на полковника А. М. Соколова — начальника штаба, потом перевел взгляд на начальника оперативного отдела, сказал:

— Товарищ Ставровский, немедленно отправьте с предварительными распоряжениями по дивизиям и частям капитанов Воронина и Филанчука, майора Игнатенко, старшего лейтенанта Аполлонова. Приказ доставить дополнительно. Использовать штабной транспорт, автомобили, мотоциклы. Начальникам служб действовать согласно боевому расписанию.

— Есть, товарищ генерал! — ответил майор Ставровский.

— Товарищ Соколов, — обратился Рубцов к начальнику штаба, серьезному, немногословному полковнику, срочно отредактируйте приказ… Все свободны.

Через полминуты кабинет командира корпуса опустел. Остались только полковник А. М. Соколов да капитан Ф. Д. Катков.

— Александр Миронович, — Рубцов обратился к полковнику Соколову совсем обычно, как он делал это раньше, — кто же будет печатать боевой приказ? Вызвана ли машинистка?

— Извините, товарищ генерал. — Капитан Катков встал по стойке «смирно». — Прошу вас поставить подпись в подтверждение получения шифровки, отметить время. Извините, так требует инструкция, товарищ генерал.

— Да-да, Федор Дмитриевич, сейчас отмечу, — сказал командир корпуса, пристально взглянув на Каткова, — дайте ваш журнал. — Красным карандашом он поставил дату: «22-06-41», время: «04.13» и размашисто расписался…

Несколько дней назад, обдумывая схему прикрытия границы, подробно изложенную в «красной папке», командир корпуса с озабоченностью разглядывал топографическую карту участка границы между Грабово и Щучином. В случае вторжения с запада на советскую территорию эта местность удобна для действий всех родов войск неприятеля. Прорыв противника в направлении Родзилув — Визна отрежет части 8-й стрелковой дивизии от остальных сил корпуса, раздробит его. И если превосходящими силами противник нанесет еще удар в стык между 1-м и 5-м корпусами в направлении Новогруд — Ломжа, а здесь танкоопасное направление, то положение 8-й стрелковой дивизии очень осложнится.

Возможные удары противника в направлении Кольно — Стависки с форсированием реки Нарев, а тем более вдоль железной дороги Граево — Руда — Осовец не смущали Рубцова. При разработке плана прикрытия границы на наиболее опасном направлении (рубеж Щучин — Мантусово) он предусмотрел развертывание 229-го стрелкового полка 8-й стрелковой дивизии, получившего боевой опыт в финской кампании. Кроме того, участок Щучин — Мантусово прикрывался 117-м гаубичным артиллерийским полком.

Тогда Федор Дмитриевич думал, что 200-й стрелковый полк 2-й стрелковой дивизии, который займет рубеж обороны по берегу реки Бобр, к югу от крепости Осовец, в случае прорыва противника можно будет использовать для флангового удара. Поэтому сейчас, представив, что громадные силы, сосредоточенные по ту сторону границы, уже вторглись на нашу территорию, командир корпуса пристально разглядывая на развернутой топографической карте обозначения дорог и перелесков на равнинной местности, лишенной естественных препятствий для движения вражеских войск, резкими, неровными движениями заштриховал этот участок…

Не мог знать командир 1-го стрелкового корпуса, дивизии которого в семидесятикилометровой полосе от Граево до Конты должны были прикрыть государственную границу, что еще 2 июня 1941 года начальник Германского генерального штаба генерал-полковник Гальдер подписал особой важности секретный приказ о вводе через этот участок 42-го армейского корпуса под командованием генерала Вальтера Кунцэ в составе 87, 102, 129-й пехотных дивизий вермахта, что в качестве усиления ему придавались два полка СС, два кавалерийских полка, бригада с условным кодовым названием «900…», что танковая дивизия из группы Гудериана, стоявшая у Остроленки, изготовилась нанести удар сначала по 6-й кавалерийской дивизии в Ломже, а затем — по левому флангу корпуса генерала Рубцова и устремиться на Белосток.

Теперь эти силы двинулись, круша и уничтожая все на пути, чтобы не дать возможности советским войскам опомниться, прийти в себя…

Первое, что было сейчас необходимо командиру корпуса, — в ближайшие минуты получить возможность управлять дивизиями и артиллерийскими полками… На самом уязвимом направлении — 229-й стрелковый полк 8-й стрелковой дивизии.

— Александр Миронович! — отрываясь от карты, Рубцов обратился к начальнику штаба полковнику Соколову. — Любыми средствами, телефоном ли, радио ли, установите связь с командиром 229-го полка Придачиным. Второе. Поскольку 117-го гаубичного у нас сейчас нет[7], то 130-й корпусной артполк из Красного Бора срочно перебросить на это направление. 262-й артполк пусть следует из Красного Бора[8] на свои позиции: роща южнее хутора Джезбя… Третье. Нужна связь с управлением укрепрайона. Александр Миронович, без совместных действий с ним мы многое проиграем в общей обороноспособности…