Генералиссимус Суворов

К ночи мороз еще больше усилился, хотя ветер и стих. На улицах не было видно ни души. Мороз скрипел под тяжелыми, крашенными в желто-черную краску колесами георгиевского экипажа.

"Точно бочку водовоз тащит!" - мелькнуло в голове.

Деревья стояли все в инее, как напудренные. В тусклом свете фонарей виднелись безголовые, бесформенные будочники, утонувшие в широченных тулупах.

Суворов сидел, думая о прошедшем дне: о своем торжественном въезде в столицу, о встрече с детьми - Наташенькой и сыном Аркадием, которых не видел три года, о милостивом приеме у императрицы.

Что ж, Наташенька уже - отрезанный ломоть. У нее своя семья, свои заботы. Скоро, очень скоро Александр Васильевич будет дедушкой.

Сынок Аркаша все время жил у маменьки, а теперь Варвара Ивановна передала его отцу на воспитание. Он вырос. Уезжая в Херсон в 1792 году, Александр Васильевич оставил сына семилетним маленьким мальчиком. За три года Аркаша вытянулся чуть ли не с папеньку ростом. Красивый, стройный мальчик.

"Не избаловали бы его похвалами красоте. Вырастет Нарциссом".

Матушка императрица встретила весьма ласково. "Как она еще держится молодцом. Лет ей, кажется, уже шестьдесят пять, а все зубы и лицо свежее. Это мужику шестьдесят пять годов - ништо. У меня, вон, солдаты в таких летах какие еще крепкие и бодрые, а то ведь женщина!.."-подумал Суворов.

Усадила Александра Васильевича, угощала кофеем.

- Теперь моя обязанность - успокоить вас за все трудные и славные подвиги на возвышение отечества!

- Вами гремит в мире наше отечество,-ответил Суворов.

Забеспокоилась о нем: как доехал?

(Вероятно, князь Николай Александрович пожаловался брату, что Суворов заморозил его. Давно служил с Суворовым, отвык от солдатской жизни, а напрасно: солдат и в мирное время - на войне!)

- Как же это вы ехали в одном мундире, без шубы? Не простудились бы, сохрани господи!

- Ништо солдату и без шубы деется, - идет да греется! - шутил Суворов. - Ничего, ваше величество, я привычный!

...Невский остался позади, позади домики Литейного. Чем дальше от центра, тем все тусклее огоньки, мельче домишки. Скоро и Таврический дворец.

Вот он наконец! Вот оно, возмездие!

Тогда, в апреле 1791 года, когда в Таврическом чествовали Потемкина как победителя Измаила, Суворов лазил по финским болотам и скалам. Суворова выгнали из Петербурга. Потемкин не захотел, чтобы Суворов был в Таврическом дворце гостем, теперь же будет в нем - хозяином!

Мелькнула красивая решетка дворца.

Восьмерка круто подкатила к крыльцу и остановилась. Гайдуки раскрыли дверцы. Лакеи кинулись высаживать, поддерживать фельдмаршала, помочь сойти, но он отстранил их помощь.

- Помилуй бог, я не архимандрит, я сам!

Он проворно взбежал по ступенькам крыльца. Фельдмаршала здесь ждали: двери отворялись перед ним заранее, и лакеи в белых шелковых чулках, в шитых золотом ливреях кланялись из каждого угла, ловили его каждое движение.

Суворов, не сбрасывая ни шинели, ни шляпы, пробежал по всем роскошным покоям до самой спальни.

В небольшой уютной комнате ворох душистого чесаного - видимо, ни одного сучка, ни одного стебелька потолще - сена. Оно покрыто простынями и китайским шелковым одеялом, на котором яркие цветы и невиданные птицы. Диван. Кресла. Стол. На столе свечи. В углу - камин. Ярко горят дрова. У камина - дремлющий в креслах Петр Никифорович Ивашев.

- Я так и знал. Спасибо, что обождали, Петр Никифорович, - обрадовался Суворов. - Сейчас все расскажу!

В комнате рядом - гранитная ваза с водой, серебряный таз, ковш. Мохнатое полотенце. Зеркала все завешены.

Улыбнулся:

- Все, поди, Наташенька рассказала - что любит, чего не любит.

Вернулся в спальню. Снял шинель и шляпу.

- Да, сиди, Петр Никифорович, я к тебе сейчас сяду. Вот, чтобы не измять, - вынул из кармана толстый пакет. - Царица спросила: не забыл ли кого наградить? Я и вспомнил - капитан Лосев. Довольно наказан за хвастовство. Виноват, мол, говорю, упустил одного капитана. Хороший, храбрый солдат. Давно пора бы наградить, да больно расхвастался, так я его попридержал...

- Вина, говорит, ваша, Александр Васильевич, невелика. Он наказан поделом. Садитесь и напишите сами ему достойную награду за доблесть и ожидание, а я подпишу. Читай, все ли я помянул. Читай, Петр Никифорович, вслух, каково звучит?

Ивашев развернул толстый лист. Прочел:

Его высокоблагородию Капитану Апшерон

ского мушкатерского полка Сергею Лосеву

За Мачин - майорский чин,

За Кобылку и Брест - Георгия крест,

За Прагу - золотую шпагу,

За долгое терпенье - сто душ в награждение.

Екатерина

- Будет доволен? - спросил Суворов.

- Еще бы, ваше сиятельство!

- Возьми отошли. Эй, Прошка, раздеваться! Из-за портьеры бесшумно появился придворный лакей, важный, точно министр. Суворов подбежал к нему:

- Что прикажете?

- Для услуг вашего сиятельства.

Суворов окинул его с ног до головы. В таких белых перчатках помогать стаскивать ботфорты?

- Милостивый государь, возвратитесь в свою комнату. А мне прошу прислать моего мальчика!

И, повернувшись, быстро подошел к камину. Сел на корточки, протянул к огню руки: