Генеральная проверка

— Давайте попробуем, генерал! В конце концов, выбора у нас нет, а время не ждет.

Они обменялись понимающими взглядами, как заговорщики, — так они и прежде делали в трудные минуты жизни.

3

А трудные минуты были везде и у всех. Так думал и секретарь по организационным вопросам Тодор Луканов, направляясь в этот день на работу в Партийный дом. Он знал о сомнениях некоторых товарищей относительно правильности позиции, занятой Советом партии. Слышал он и о бунтах, инспирируемых в ряде мест сельской буржуазией, и о том, что в них принимают участие рабочие. Когда товарищи спрашивали его, что делать, он отвечал, как было записано в принятых советом резолюциях, и ссылался на высказывания Маркса и Энгельса об авантюризме в революционной ситуации. Но в душе он с тревогой спрашивал себя: неужели это и есть революция, которую подготавливали столько поколений борцов? И нужно ли рисковать жизнью рабочих ради министерских кресел для кучки политических самозванцев, защищающих интересы сельских живодеров? Не сведется ли дело лишь к смене декораций все в той же пьесе? Луканов был человеком принципов, уважал порядок, дисциплину, обладал трезвым и холодным рассудком. Его приводила в ужас сама мысль о возможном кровопролитии, пугали испытания, которым может быть подвергнут народ. Он считал, что народ еще не готов к свершению исторического подвига, к решительному выступлению, к последнему бою. Совсем иной была революция в его представлении — подготовленной, организованной, с баррикадами, развернутыми знаменами и орудийными салютами, с высоким сознанием жертвенности во имя всемирного счастья. А что сейчас? Драка из-за жирного куска! Мелкие распри! Провинциальные амбиции, жажда власти!

Когда ему сказали, что и за границей газеты уже пишут о перевороте, давая ему самые противоречивые оценки, он лишь снисходительно улыбнулся, потому что сам читал в оригинале зарубежную прессу и отлично знал о ее любви к сенсациям и громким заголовкам. Он успокоил себя и других поговоркой «Все в диковину только поначалу» и посоветовал людям, чтобы занимались своим делом, крепили дисциплину и повышали уровень марксистской теоретической подготовки. Все это рано или поздно пригодится, когда наступит решительный час, когда грянет последний бой, когда народ пойдет на баррикады. А сейчас еще рано! Нельзя впутываться в авантюры! Нельзя поддаваться на провокации! Такими были выводы, к которым пришел Луканов.

Когда ему сообщили, что и Москва интересуется событиями в Болгарии и запрашивает по радио, какова позиция коммунистической партии, он сказал с досадой: «Там не знают, каково положение в стране! Не знают фактов! Так что пусть не торопятся с прогнозами!» При этом он имел в виду не столько Коммунистический Интернационал как руководящую силу международного движения, сколько секретаря Исполнительного бюро Коминтерна Васила Коларова. Ему были хорошо известны эрудиция и марксистская подготовка Коларова, спорить с которым он не хотел.

А Васил Коларов уже излагал свою позицию на страницах «Правды». Спустя многие годы он писал:

«Военно-фашистский переворот 9 июня застал меня в Москве. Весь тот день я не выходил из своего кабинета, так как предстояло открытие пленума Исполнительного Комитета Коминтерна. Телефонный звонок оторвал меня от работы. Звонили из ТАСС.

— Товарищ Коларов, в Болгарии произошел переворот. Правительство Стамболийского свергнуто, к власти пришло правительство во главе с Александром Цанковым.

— Достоверно ли это сообщение и нет ли каких-либо подробностей? Нет ли сообщения о сопротивлении перевороту, о линии поведения коммунистической партии? — спросил я у звонившего.

— Никаких подробностей нет.

— Прошу вас, как только получите какие-либо дополнительные сведения, немедленно сообщите их мне».

И далее: