Генеральный секретарь ЦК ВКП(б) Иосиф Виссарионович Сталин

Видимо, первые локальные поражения вермахта вдохновили Сталина, ему казалось, что уже вот-вот – и немцы покатятся обратно на запад едва ли не быстрее, чем наступали на восток. В своей речи 7 ноября 1941 г. Сталин так и заявил стране: «Еще несколько месяцев, еще полгода, может быть, годик – и гитлеровская Германия должна лопнуть под тяжестью своих преступлений», и успех контрнаступления под Москвой зимой 1941/1942 годов, казалось, подтверждал его мнение. Под давлением Сталина на весну 1942 г. был принят амбициозный план проведения целого ряда наступательных операций, с тем чтобы не дать вермахту подтянуть подкрепления и разгромить неприятеля в серии частных наступлений. Увы – этот оптимизм оказался беспочвенным, и летом 1942 г. вермахт развернул крупномасштабное наступление на южном участке фронта, нацеливаясь на Баку и Сталинград. Это было крайне болезненным и неприятным сюрпризом – казалось, кошмарные дни лета 1941 г. снова вернулись. 28 июля 1942 г. по инициативе Сталина был принят хрестоматийный приказ № 227, согласно которому командиры, допустившие отступление своих войск без приказа свыше, предавались суду. Из провинившихся солдатов и офицеров формировались штрафные батальоны и роты, для борьбы с трусами и паникерами формировались заградительные отряды. Можно спорить насчет того, какую роль такие меры сыграли в кампании 1942 г., но факт остается фактом – Сталинградское сражение завершилось чудовищным разгромом германских войск и их союзников.

Сталин и У. Черчиль Москва, август 1942 г.

Однако, наученный горьким опытом, весной – летом 1943 г. Сталин не стал настаивать на наступлении по всем фронтам. Пробив в январе 1943 г. блокаду Ленинграда, в дальнейшем советские войска сосредоточили основные усилия на южном фланге советско-германского фронта. А затем советское командование и вовсе решило уступить инициативу врагу и встретить неприятеля в стратегической обороне. Благодаря разведке направление главного удара вермахта в летнюю кампанию 1943 г. было хорошо известно. В июле – августе 1943 г. разразилась грандиозная битва на Курской дуге, победа в которой ознаменовала окончательный переход стратегической инициативы к Советскому Союзу. В дальнейшем вермахт еще мог огрызаться и наносить локальные контрудары, но стратегически положение Германии и ее союзников было уже безнадежно. 3–4 августа, в разгар советского контрнаступления на Курской дуге, Сталин первый и последний раз посетил фронт. Собственно, особой нужды в присутствии вождя на том участке фронта не было, но, видимо, Сталину было важно в политическом плане продемонстрировать советскому обществу и союзникам, насколько он близок к нуждам и потребностям сражающейся армии.

Сталин выступает на торжественном заседании, посвященном XXVI годовщине Великого Октября. Москва, 6 ноября 1943 г.

Упоминание союзников – не случайно. По сути, взаимоотношения с союзниками стали еще одной очень важной стороной деятельности Сталина в годы войны. Как уже говорилось выше, до конца 1930-х годов у Сталина практически не было опыта дипломатической деятельности, поэтому теперь такой опыт приходилось приобретать на ходу. В 1941 г. он встречался со специальным эмиссаром американского президента Гопкинсом, в 1942 г. в Москву на встречу со Сталиным прилетал Черчилль, а осенью 1943 г. Сталин встретился с Рузвельтом и Черчиллем на Тегеранской конференции. В 1944 г. Черчилль снова прилетал в Москву, а в феврале 1945-го «Большая тройка» – Сталин, Черчилль и Рузвельт – снова встретилась, на этот раз в Крыму. Разумеется, в спорах с такими зубрами международных отношений Сталину было нелегко, но при чтении стенограмм переговоров отнюдь не складывается впечатление, что Сталин выступал в качестве мальчика для битья. Периодически советская сторона (а значит – Сталин, так как именно он контролировал принятие всех сколько-нибудь важных дипломатических решений) разражалась весьма жесткими демаршами, направленными на отстаивание интересов СССР. Первоначально ключевым вопросом практически всех переговоров с союзниками было открытие второго фронта. Однако по мере того, как советско-германский фронт смещался на запад, все чаще стали обсуждаться вопросы послевоенного мироустройства. Война еще не закончилась, советские войска еще не вышли на довоенные границы СССР, а англо-американские дивизии еще не высадились в Нормандии, но обсуждение послевоенных границ и сфер влияния становились все более жаркими…

Сталин, Рузвельт и Черчиль на Тегеранской конференции.