Генеральская звезда

— В этом суть вопроса. Офицер всегда должен быть готов умереть. Чарли не раз проявлял такую готовность. И не только проявлял — он сам искал смерти. По-моему, он считал, что для него это единственная возможность уплатить долг, взятый за него матерью, когда ему было девять лет.

— Но ты еще не видела его в боевой обстановке. Он был чертовски хорошим солдатом.

— Не сомневаюсь. Он из числа тех службистов, которые рассуждают так: «Я никогда не потребую от своих людей ничего такого, что не смогу сделать сам». Верно?

— Видишь ли... Можно смотреть на это и так.

— Но можно смотреть иначе, а именно: что, собственно, пытается доказать старший офицер, рассуждающий, как Чарли. Ведь в боевой обстановке командир полка и простой солдат — величины отнюдь не равнозначные. Убитого рядового могут заменить тысячи таких же безымянных и безликих рядовых, а для подготовки полковника нужно потратить лет двадцать. Величины, повторяю, совершенно несопоставимые, и тот полковник, который из каких-то донкихотских соображений рискует своей жизнью, просто кретин и абсолютно ничего таким риском не доказывает. Ты вот очень гордишься той вылазкой разведгруппы. Но разве Чарли поступил благоразумно, рискуя собой? Он и пользы никакой не мог принести группе, поскольку не был подготовлен для тех целей, с какими она отправлялась в расположение немцев. Злоупотребляя своим положением, он включил себя в группу, хотя не имел на то никакого права и в том не было никакой необходимости.

— И все же это требовало от него большого мужества.

— Вздор!

— Ты многого не понимаешь, Маргарет, а берешься судить. Вот пройдет еще полчаса, приземлится самолет, из него выйдет Чарли, и его до хрипоты будут приветствовать сто семьдесят миллионов человек.

— Да ну? Ура, ура Чарли Бронсону!.. Ура Бронко Бронсону!.. Напомни мне как-нибудь, я расскажу тебе о его блестящей карьере в роли футболиста.

— Я был совсем мальчишкой, когда вернулся Линдберг и проезжал в открытой машине по Пятой авеню. С тех пор утекло много воды — я вырос и многое узнал о так называемых героях. И все же я помню, как восхищался Линдбергом, смотрел на него во все глаза и думал: «Это он совершил такой перелет!» В конце концов совершенно не важно, почему он совершил его, что собой в действительности представлял и кем стал. Он совершил нечто важное и мужественное, и нам как нации время от времени нужны такие подвиги. Нечто подобное совершил и Чарли. Всех нас восхищают его подвиги, и они нужны для престижа нации.

— Ах, Гарри, Гарри! Ты так и остался легковерным бойскаутом.

— Мы все немножко бойскауты.

— Вот ты упомянул о мужестве. А к Чарли это понятие никак не относится. Мужество необходимо, если ты стоишь перед угрозой что-то потерять или если ты боишься умереть. После той аварии на шоссе Чарли нечего было терять, ему нечего было опасаться и он не боялся умереть.

— Это что, лекция о сущности фатализма?

— А почему бы и нет? Помню, когда мы с Чарли прожили уже года два, он однажды обучал роту новобранцев метанию гранат. Ты знаешь, как это делается?

— Нет.

— В течение недели молодые солдаты изучают устройство ручной гранаты и учатся ее бросать; им показывают, как нужно правильно держать руку, целиться, вытаскивать чеку, какое движение сделать, чтобы придать гранате нужную траекторию полета, как укрыться перед взрывом. Только после этого их отправляют на полигон и тут, с соблюдением всяческих мер предосторожности, тренируют в бросании боевых гранат. На полигоне вырыты глубокие индивидуальные окопы — в них и укрываются, бросив гранату. Ну вот. Однажды произошло так, что молодой солдат, вытащив чеку, нечаянно выпустил гранату из рук. А взрывается она примерно через восемь секунд после броска — значит, у парня оставалось в запасе нужное время. Он, а еще раньше его товарищи спрыгнули в окоп. В худшем случае над ними просвистело бы несколько осколков да слегка припорошило пылью. Только и всего. Никакая опасность никому не грозила. И все же Чарли выскочил из укрытия и упал на гранату. Ты представляешь, что бывает с теми, кто накрывает своим телом гранату?

— Представляю, видел.

— Граната-то оказалась бракованной, не взорвалась, но Чарли прослыл героем, все взахлеб прославляли его за мужество, которое он якобы проявил, спасая своих людей. Никто не обратил внимания на тот факт, что солдаты находились в укрытии и с ними ничего не могло случиться, если бы граната и взорвалась. Во всяком случае, на какое-то время Чарли стал героем в своей части.

— А по-твоему, он всего лишь пытался покончить с собой?

— Не так-то легко объяснить все это, Гарри. Скорее всего, он действовал инстинктивно. Видимо, даже не отдавал себе отчета в своих действиях, просто воспользовался представившейся возможностью. Потом он говорил, что боялся, как бы солдат не струсил и не выскочил из окопа. Возможно, так могло случиться, но не случилось. Как бы то ни было, я утверждаю, что Чарли искал удобный момент, чтобы покончить с собой. Пока что такой возможности ему не представилось.

Распахнулась дверь, и в комнату влетел Бадди.