Генералы песчаных карьеров

Рядом с Дорой остались только Педро и Большой Жоан. Негр улыбается, но Дора видит, что улыбается он через силу, наперекор снедающей его тоске, только чтобы утешить ее и подбодрить. Педро сжимает руку Доры. Чуть поодаль, скорчившись, уронив голову в ладони, сидит Профессор.

– Педро… – зовет Дора.

– Я здесь.

– Сядь поближе.

Педро пододвигается. Голос ее еле слышен.

– Хочешь чего-нибудь? – ласково спрашивает он.

– Ты любишь меня?

– Разве ты не знаешь?..

– Полежи со мной.

Педро вытягивается рядом с ней. Большой Жоан отходит к Профессору; оба молчат, оба грустят. Тихая ночь опустилась на пакгауз, и в неестественно блестящих глазах Доры – отзвук этой тишины.

– Ближе…

Педро придвигается, теперь они лежат вплотную друг к другу. Дора кладет его руку себе на грудь. Тело ее так и пышет горячечным жаром. Ладонь Педро – на ее девичьей груди. Дора водит его рукой по своей груди, спрашивает:

– Ты знаешь, что я уже взрослая?..

Его рука – на ее груди, тела их совсем близко. В глазах у нее – безмерный покой.

– Это случилось там, в приюте… Теперь я могу быть твоей женой.

Педро глядит на нее испуганно:

– Ведь ты же больна…

– Обними меня перед тем, как я умру…

– Ты не умрешь!.

– Если обнимешь, не умру.

Тела их сливаются. Педро пронизывает порыв, пугающий его самого. Он боится причинить Доре боль, но она вроде бы не чувствует ее.

– Теперь ты моя, – говорит он прерывистым голосом.

Ее пылающее от жара лицо становится счастливым. Безмятежный покой уступает место радости. Педро осторожно отстраняется.

– Как хорошо, – шепчет Дора. – Я – твоя жена.

Педро целует ее, и прежнее выражение кроткого спокойствия появляется на лице Доры. Она смотрит на него с любовью.

– Теперь я буду спать… – слышит он.

Педро лежит рядом, сжимает ее горячую руку. Это его жена.

Мир и покой нисходят на новобрачных. Любовь всегда сладостна и добра, даже если смерть – совсем рядом. Тела их неподвижны, но в детских сердцах нет больше страха. Только покой – покой баиянской ночи.

На рассвете Педро дотрагивается до лба Доры. Он – ледяной. Сердце ее не бьется. Крик его раскатывается по всему пакгаузу, и разбуженные им «генералы» вскакивают. Большой Жоан глядит на Дору широко открытыми глазами, потом поворачивается к Педро:

– Ты не должен был…

– Она сама позвала меня, – отвечает тот и торопливо выходит из пакгауза, чтобы не разрыдаться при всех.

Профессор стоит над телом Доры, не решаясь дотронуться до него. Одно он понимает ясно: здесь ему больше оставаться незачем, теперешняя его жизнь в шайке кончена. Леденчик и падре Жозе Педро входят в пакгауз. Священник берет руку Доры, потом прикасается к ее лбу:

– Умерла.

Он начинает читать молитву, и почти все повторяют за ним:

– «Отче наш, сущий на небесах…»

Педро вспоминает, как молились хором в колонии. Плечи его начинают трястись, он затыкает уши. Поворачивается, смотрит на мертвую Дору – Леденчик вложил ей в пальцы лиловый цветок – и плачет навзрыд.

Пришли матушка Анинья и Богумил. Педро молча сидит в стороне. Жрица говорит:

– Как тень исчезла она с этого света, а на том станет святой. Зумби, король Палмареса[17], стал святым, и мы устраиваем кандомбле в его честь. Роза Палмейрао тоже стала святой… Те, кто не знал страха при жизни, становятся нашими святыми.

– Как тень исчезла… – повторяет Большой Жоан.

Как тень возникла она, как тень исчезла. Никто не может понять и объяснить это – никто, даже Педро, который был ее мужем, даже Профессор, который любил ее.

– Господь принял ее душу, – говорит падре. – Она была безгрешна, она не знала, что такое грех…

Леденчик молится. Богумил знает, чего ждут от него. Надо взять тело Доры на борт баркаса и похоронить ее в море, у старого форта. Иного выхода нет. Но как объяснить это падре Жозе Педро? Безногий торопливо и сбивчиво растолковывает ему положение. Сначала падре приходит в ужас: это грех, на который он не может согласиться. Потом понимает, что хоронить Дору по обряду – это значит выдать «генералов» властям. Педро Пуля хранит молчание.

А вокруг – тихая ночь. И в мертвых глазах Доры – матери, сестры, невесты, жены – покой. Кое-кто всхлипывает. Тело понесут Вертун и Большой Жоан. У Вертуна руки точно одеревенели, а Жоан рыдает, как женщина. Матушка Анинья набрасывает на тело Доры белое кружевное покрывало.

– Иеманжа примет ее. Дора тоже станет святой.

Педро Пуля обнимает мертвую Дору, не дает вынести ее. Профессор подходит к нему:

– Отпусти. Я тоже любил ее. Что уж теперь…

Дору выносят в безмятежную ночную тишину, к таинственному необозримому морю. Падре читает молитвы, и странная похоронная процессия движется в темноте к баркасу Богумила. Педро, стоя на берегу, видит, как отчаливает парусник и уходит все дальше. Он простирает вслед ему руки.

«Генералы» возвращаются к себе. Тает вдалеке белый парус. Луна освещает песок пляжа, и на поверхности воды звезд столько же, сколько на небе. Ночь тиха и спокойна, как лицо Доры.

Звезда с золотой гривой