Generation Kill

Брайан начинает немедленно оказывать ему помощь. На поле появляется еще несколько мужчин – они ведут семна­дцатилетнего парня, у которого по правой ноге струится кровь. В двух бедуинских мальчиков попали снарядами из пулемета SAW морской пехоты. Тромбли – единственный морпех,

который стрелял в это утро из SAW. На расстоянии двадцати километров вокруг других морпехов не было. Брайан оценивает состояние мальчика, громко ругаясь, когда приближаются другие морпехи. “Эти чертовы болваны, - гово­рит он. – Ублюдки, которым бы только с оружием поиграться”.

Женщина в алом – мать – становится на колени, вздымает вверх руки, продолжая говорить, не издавая ни звука. По­жилая женщина, которая оказывается бабушкой, как и прежде стоит - с губ ее свисает сигарета, - и только прикрывает грудь своей дочери, когда подходит все больше морпехов. Никто из бедуинов – человек восемь, сидящих поблизости и наблюдающих за тем, как Брайан осматривает мальчика, - не проявляет ни малейших признаков злости. Когда я под­хожу, бабушка предлагает мне сигарету.

Младшего мальчика зовут Наиф. Его брата с простреленной окровавленной ногой, который хромает рядом – Латиф. Мальчики вышли присмотреть за семейным стадом верблюдов, которые бросились наутек, испугавшись машин Хам­ви морской пехоты. Мальчики побежали вслед, когда по ним стали стрелять. У одного из них в руках была палка.

Каждое из четырех отверстий на теле Наифа – это место, где вошла пуля, а это значит, что четыре пули прошили его худой живот и грудную полость, разрывая внутренние органы.

Брайан продолжает проклинать своих собратьев-морпехов. “Мы – морпехи-разведчики, - говорит он. – Нам платят за то, чтобы мы наблюдали. Мы не стреляем в безоружных детей”. Морпехи из роты Браво сейчас кружат вокруг, пыта­ясь чем-нибудь помочь. Они держат над двумя ранеными

мальчиками плащи-палатки, укрывая их от солнца. Пожалуй, это – единственное, чем они могут помочь. Брайан опре­деляет, что если младшего мальчика сейчас же не эвакуировать на медицинском вертолете, жить ему осталось несколько часов. Но лейтенант-полковник Стив Феррандо, командующий батальоном, присылает морпеха с ново­стью, что в просьбе отказано. Как раз в этот момент над нашими головами пролетает беспилотный самолет-развед­чик. “Мы можем позволить себе чертовы Predators, - говорит Брайан, - но не в состоянии позаботиться об этом

мальчике?”

В эту минуту на холм поднимается Колберт. Он видит мать, мальчика, его брата с окровавленной ногой, семью и мор­пехов, которые держат плащи-палатки.

“Вот, что наделал Тромбли”, - говорит Брайан. Морпех, который ехал впереди конвоя, говорит, что проезжал мимо тех же пастухов и ему было очевидно, что они не представляют опасности. “Двадцать морпехов проехали мимо этих ре­бят, и никто не стрелял”, - говорит он.

“Не говори так, - отвечает Колберт. – Не сворачивай все на Тромбли. Я несу ответственность за это. Это был мой при­каз”.

Колберт опускается на колени рядом с мальчиком и начинает плакать. Он не теряет контроль над собой, не ведет себя драматично. Просто из его глаз текут слезы, и он произносит: “Чем я могу здесь помочь?”

“Абсолютно ничем, твою мать”, - говорит Брайан.

Через несколько минут морпехам из разведбатальона приходит в голову план. Они кладут мальчика на носилки, что­бы перенести его в лагерь. С Колбертом и Брайаном во главе носилок, они проводят всю свиту из морпехов и людей из бедуинского племени под камуфляжными сетками прямо в штаб батальона. “Что здесь к черту происходит?” Под­ходит сержант-майор Джон Сикста - самый старший по званию из бойцов-срочников в первом разведбатальоне. На голове его пульсируют вены, когда он сталкивается с тем, что кажется таким бунтарским нарушением военного по­рядка.

“Мы принесли его сюда умирать”, - говорит Брайан вызывающе.

“Уберите его отсюда к черту”, - рычит сержант-майор.

Через десять минут после того, как они уносят бедуинского мальчика, у Феррандо меняется настроение. Он приказы­вает своим людям перевезти бедуинов в пункт оказания помощи при ударных травмах в двадцати километрах южнее. Некоторые морпехи думают, что Феррандо изменил свое решение, чтобы затянуть растущую трещину в отношениях между офицерами и бойцами-срочниками в батальоне. Когда Брайан забирается в кузов открытого грузовика с ране­ными мальчиками и большей частью их клана, к нему подходит морпех и говорит: “Эй, док. Порви их”.

Колберт отходит от машины, стараясь не показывать, как он безутешен. “Мне придется взять это с собой домой и с этим жить, - говорит он. – Пилоты не видят, что происходит, когда они сбрасывают бомбы. А мы видим”. Он возвра­щается в Хамви, усаживает перед собой Тромбли и говорит ему, что он не виноват в том, что произошло: “Ты выпол­нял мой приказ”. Уже поползли слухи о возможном судебном преследовании в связи со стрельбой. “А все будет нор­мально – я имею в виду, с расследованием этого дела?” – спрашивает Тромбли Колберта.

“С тобой все будет в порядке, Тромбли”.