Generation Kill

Вот почему это так легко”. Затем он добавляет: “Тот чудак, который отползал вчера – я его заметил и выстрелил ему в башку. Я видел, как снесло верхушку его черепа. Это было неприятно. Меня от этого тошнит”. Брайан, на счету кото­рого два подтвержденных убийства в засаде, говорит, что не чувствует никакого огорчения из-за того, что лишил двух человек жизни. “Это странный парадокс, – говорит он, имея в виду свою исступленную попытку спасти жизнь гра­жданского мальчика, раненного морпехом. – Я на все был готов, чтобы спасти того паренька. Но мне совершенно наплевать на тех парней, которых я только что уложил. Вроде как после убийства людей ты должен чувствовать расстройство. А я не чувствую”.

Фик, который видел, как эвакуируют раненного в ногу Патрика, пребывает в болезненном состоянии внутренних раз­думий. Он прохаживается среди своих морпехов и почти все время молчит. Они обосновались в нескольких километ­рах за мостом и собираются маленькими группками вокруг Хамви, обсуждая боевые действия предыдущей ночи во всех подробностях. Некоторые из них хлопают Фика по спине, подсмеиваясь над храбростью, которую он проявил, когда в самый разгар засады вышел в зону поражения, чтобы проруководить Хамви. Фик отбрыкивается от их похва­лы, говоря: “Я просто не до конца осознавал ситуацию”. Он говорит мне: “Нам нельзя больше попадать в такое поло­жение. Это плохая тактика”.

Капитан Америка – командир взвода, которого презирают почти все без исключения бойцы-срочники, – судя по все­му, справляется со стрессом, при помощи нечленораздельного трепа. У моста под эвкалиптовыми деревьями валяют­ся трупы четырех убитых бойцов врага рядом с кучами оружия и боеприпасов – РПГ, АК и ручными гранатами. Капи­тан Америка бегает туда-сюда, подбирает их оружие, швыряет в канал поблизости и изо всей силы орет. Никто не зна­ет, зачем и почему он орет, но по заключению другого офицера, который попал на это представление чуть позже: “Чем бы он ни был занят, он себя не контролировал”.

Четверо убитых – это первые бойцы, которых морпехи из первого разведбатальона видят так близко. На мертвых – складчатые брюки, мокасины и кожаные куртки. Офицер наклоняется и берет одного из них за руку. Между большим и указательным пальцем у него вытатуированы по-английски слова: я тебя люблю. Офицер читает их вслух для дру­гих морпехов, которые стоят поблизости, и говорит: “Эти ребята выглядят как иностранные студенты какого-нибудь университета в Нью-Йорке”.

Самый большой сюрприз – это обнаружение у мертвых бойцов сирийских паспортов. Ни один из них не является иракцем. Двадцатитрехлетний сержант Эрик Кочер – руководитель группы во взводе Капитана Америки – одним из первых замечает пятого вражеского бойца, который ранен, но все еще жив, и, приподняв голову, наблюдает за амери­канцами.

Кочер опускается рядом с ним на колени и прощупывает его на предмет наличия оружия. Мужчина воет от боли. У него пулевое ранение в правую руку, а из правой ноги вырван кусок мяса размером в два дюйма. Он имеет сирийский паспорт на имя Ахмеда Шахады. Ему двадцать шесть, а в графе “адрес в Ираке” у него указана гостиница “Палести­на” в Багдаде – по местным меркам, один из лучших отелей, где останавливаются иностранные журналисты и евро­пейские сотрудники гуманитарных миссий. В кармане рубашки у него 500 сирийских фунтов, пачка обезболивающих по рецепту и въездная виза в Ирак с датой въезда – 23 марта. Он приехал всего неделю назад. В разделе иммиграци­онной анкеты, где указывается цель поездки в Ирак, у него от руки написано “Джихад”.

Новости об иностранной принадлежности вражеских бойцов будоражат морпехов. “Мы только что сражались с на­стоящими террористами”, - говорит Брайан. После почти двух недель в полном неведении относительно того, кто в них стреляет, морпехи наконец-то могут взглянуть врагу в лицо. Офицеры разведки из первой дивизии морской пехо­ты позже прикидывают, что около пятидесяти-семидесяти пяти процентов всех вражеских боевиков в центральном Ираке были иностранцами. В основном, это – молодые палестинские мужчины с сирийскими или египетскими пас­портами. “Саддам предложил этим мужчинам землю, деньги и жен в обмен на то, что они приедут сюда и будут за него сражаться”, - говорит офицер разведки.

Оказывается, война за будущее этой страны преимущественно ведется между двумя армиями вторженцев.

2 апреля, незадолго до полуночи, батальон достигает окраин Эль-Кута. Эль-Кут – самый крупный город в северо-цен­тральном Ираке, и расположен в 110 милях севернее Насирии. Что еще важнее, это – штаб-квартира дивизии Респуб­ликанской гвардии. Но предполагаемая решающая схватка в Эль-Куте так и не происходит. Вскоре после достижения городских окраин, батальон получает приказ направиться в Багдад. Захват Эль-Кута никогда и не был истинной це­лью.